Новости шоу бизнеса. Откровения звезд
2562 | 0

Юрий Стоянов: «В театре я был полный ноль»

Юрий Стоянов: «В театре я был полный ноль»
Читайте МН в TELEGRAM ДЗЕН

В традиционном новогоднем «Огоньке» Юрий Стоянов, опять же по традиции, станет едва ли не главным персонажем. Будет шутить, каламбурить, пародировать, перевоплотится в самые неожиданные образы. Сейчас он на вершине. А ведь был момент, когда артиста практически признали профнепригодным...

- Юрий, правда, что в театральный вы поступали вопреки пожеланиям своих родителей?

- Истинная правда. Откуда вы знаете? Вы мой биограф? Или просто следите за мной? Шучу. А если серьезно, когда я приехал поступать, мой рост был 183 сантиметра, а сейчас 181. Куда делись два сантиметра? Их забрала жизнь! Курс, на котором я учился, был уникальный. Виктор Сухоруков, который уже поступал лысым, Татьяна Догилева, «продававшая» на конкурсе этюдов горячие пирожки, Филипп Смоктуновский, ненавидевший профессию артиста и мечтавший вместо ГИТИСа пойти служить в армию...

- Это сын Иннокентия Смоктуновского?

- Да. Когда поступал Филипп, экзамен проходил так. Вначале заходил Иннокентий Михайлович с гордо поднятой головой и манерно так, как бы изображая пожилого представителя сексуальных меньшинств, произносил: «Филиппок, заходи, они ждут». Появлялся Филиппок и говорил прямо в лицо членам комиссии: «Я ненавижу вашу профессию! Я очень хочу пойти в армию!» Ни в какую армию его, конечно, не отпускали, и, таким образом, все мы добрались до третьего тура. А вот когда нам сказали, что одним из экзаменов будут этюды, я немного спасовал. Решил, что не умею придуриваться, изображать кошечек и собачек. Ну что ж, мелькала мысль, папа врач-гинеколог, значит, тоже буду работать в органах. А мне предстояло показать остановку и людей в ожидании автобуса, которого давно нет. И знаете, что меня  выручило? Крепкое русское словцо. Ко мне напористо приставал якобы заикающийся прохожий. Вот так, заикаясь, произносил: «А я в ГИТИС еду поступать!», я ему довольно громко отвечал: «Какой же «чудак» в ГИТИС зимой поступает?!» Возникла неловкая пауза. А потом началась истерика у членов комиссии, и я поступил.

- Но в БДТ так мало у вас было ролей. Говорят, великий и ужасный Товстоногов не больно-то вас жаловал.

- Тоже верно. Потому что смазливенький, хорошенький я был никому не нужен. Но вы знаете, почему не было разочарования от театра? Потому что ты все время живешь надеждой. Четыре раза в год в театре вывешивают распределение. И четыре раза в год ты надеешься. Как сейчас помню: вот ты входишь в театр. Проходишь первую проходную, потом идешь через двор. Потом снимаешь пальто в гардеробе. Дальше тебе надо пройти мимо сцены, подняться в холл на второй этаж. И там, через головы ребят, заглянуть в листок распределения. Через головы видно, что в верхней части списка тебя нет. Значит, надо встать на цыпочки и увидеть себя внизу, в списке: солдаты, матросы, проститутки...

Но в 1988 году, когда одного актера сняли с роли, я сыграл «Амадеуса». После премьеры Товстоногов подошел ко мне и спросил: «Юра, скажите, пожалуйста, как вам кажется, как вы играете эту роль?» «Вы знаете, Георгий Александрович, - говорю, - вы меня извините, но у меня есть только один ответ: мне очень нравится, как я это делаю». «Это очень моцартовский ответ. Вы на правильном пути», - сказал он. И тогда, после девяти лет барахтанья в театре, появилась большая надежда. Но Георгий Александрович был уже не тот, он сильно болел. Казалось, после таких слов и после такой роли должен был начаться какой-то взлет. Ничего не произошло. В театр пришел Темур Чхеидзе. Он давал мне маленькие роли, в которых я ему очень нравился. Они были характерные и смешные. Полная стагнация...

- Популярным вы стали благодаря дуэту с Ильей Олейниковым. Расскажите, как все начиналось.

- Начались 90-е. И в моей жизни произошел жуткий разрыв. Утром я иду на телевидение: там от меня очень многое зависит, уже люди зависят - есть программа, есть проект. А вечером прихожу в театр, где я полный ноль. И каждый день я должен был переживать эти два статуса: туда-сюда, туда-сюда. Потом меня уже начали узнавать. Я выходил на сцену, говорил: «Кушать подано» - и уходил. А в зале недоумение. С этим очень тяжело было справляться... Когда у нас ставили «Село Степанчиково», я не посмотрел распределение, сразу пришел на первую читку. Мне дали две страницы текста. На первой было название пьесы, написано: роль Обноскина. Открываю вторую страницу, и там четыре фразы, первая из которых - ремарка: «Входит Обноскин с гитарой». Я закрыл текст, положил его на стол, встал и сказал: «Большое спасибо, всего доброго. Я вас всех очень люблю. До свидания». И ушел. Все...

Андрей Князев, Игорь Корнеев

Фото RUSSIA.TV

 

Подпишитесь и следите за новостями удобным для Вас способом.