Его песни - тонкие, воздушные, лирические. Такой же получилась и книга. Зарисовки, наблюдения, рассказы... «Портреты и прочие художества» Малежика можно читать не в строгой последовательности, а как придется. Начиная с любой страницы, часто даже просто ориентируясь на название главы. Одну из которых - «С первым апреля» - мы и предлагаем вашему вниманию.
Мой любимый, несравненный, светлый Юрий Петрович Ремесник, человек, поразивший меня своей формулировкой отказа переехать жить в Москву. Кто не знает, скажу, Ю.П. Ремесник - поэт и мой главный соавтор, человек, написавший около восьмидесяти текстов песен, за которые нам не стыдно, человек, который в значительной степени сформировал и меня, и моего зрителя. Ну так вот... Едва ли не в первый год нашего сотрудничества я предложил Петровичу перебраться в Москву, где было бы легче заработать с его поэтическим талантом, нежели в его родном Азове.
- Приезжай, я познакомлю тебя с нужными людьми, и ты не затеряешься, поверь мне.
- Спасибо. Но я не перееду к вам. Боюсь оторваться от родной земли, от могил своих предков, от своих друзей, в конце концов...
И знаете, я ему поверил и не стал иронизировать над его текстом, который в моих устах прозвучал бы чрезмерно пафосно. Он продолжал жить на Дону, продолжал сочинять стихи и присылать их в толстых конвертах ко мне в Москву. И песни, особенно на первом этапе, у нас пеклись как пирожки. А многие из них уходили и в народ: «Мадам», «Попутчица», «Все-таки ты права», «Емеля». Петровича знали и любили в городе, да и вообще на Дону. Каждый год в октябре мы устраивали в Азове концерты, и, наверное, целую неделю мой драгоценный друг был главным ньюсмейкером города. Телевидение, радио, газеты становились в очередь, чтобы взять у Юрия Петровича интервью. То, что известность штука опасная, говорилось много раз. И, наверное, внимание, которое ему оказывалось, подсаживало Петровича, как наркота.
А потом я улетал, жизнь входила в обычное русло, и были, я в этом почти уверен, ломки - естественно, психологического свойства.
- Ты знаешь, - говорил Юрий Петрович, - я целый год вспоминаю потом наш концерт, как мы его готовили, о чем мы с тобой болтали, как реагировали на наши новые песни азовчане. А мои поездки к тебе в Москву - это вообще целая одиссея. Так что ты не обижайся, если чего-то приукрашиваю в своих воспоминаниях и рассказах.
- Петрович, да ты что? Я счастлив быть рядом с тобой, и то, что я для тебя делаю, - ничто по сравнению с тем, что ты заслуживаешь.
Но поездки мои были в Азов, да и в Ростов, нечасты, а в Москву Петрович приезжал примерно раз в год.
- Ты знаешь, я же учился в Москве... я неплохо ее знаю, люблю Подмосковье... Но, не поверишь, я устаю от подмосковных лесов. Да, красиво, но мне не хватает простора, не хватает воздуха, я себя чувствую здесь как в тесной одежде.
- А я вот в вашей степи скучаю. Час едешь - степь, два - степь, три - ничего не меняется. В душе какая-то оскомина от этого дурацкого постоянства.
- Оскомина... это хорошо... Знаешь, оскомина бывает от кислых яблок. Степь как яблоко... Любопытный образ.
- Вы все о своем, господин поэт?
- Почему о своем? О нашем...
И мы снова писали... Обсуждали дела на нашей эстраде и, чего греха таить, порой довольно нелицеприятно отзывались об отдельных «мастерах искусств».
...О существовании поэта-песенника Ю. Ремесника уже знали любители музыки, во всяком случае, мои поклонники. Несколько раз его показали по федеральным телеканалам, а однажды, во время его очередного приезда в Москву, мы были на эфире набирающего обороты «Авторадио». Ведущая программы Диана Берлин рассказала радиослушателям о гостях передачи, акцентировав внимание на «нашем госте из города Азов, удивительном человеке и поэте Юрии Ремеснике». Слушателям предложили послушать несколько придуманных нами песен, а еще рассказали, что «наш гость» работает крановщиком на Азовском металлургическом комбинате и что в настоящее время он холост. Что тут началось... Передача была в формате общения со слушателями по телефону, и телефон раскалился добела. Соискательницы руки Юрия Петровича, забыв, что обычно мужчина первым предлагает руку и сердце, перебивая друг друга, рассказывали о своих физических и моральных достоинствах, соблазняли его трехкомнатными квартирами в Москве, уже взрослой и самостоятельной дочерью, и поэт отбивался с трудом и неожиданно для очередной дамы аргументировал отказ тем, что ему надо вставить зубы...
...Деньги к нему не прилипали. Если вдруг появлялась какая-то сумма, которая была выше его обычной номинальной, то она испарялась с какой-то удивительной скоростью. Родственники, друзья и просто «хорошие мужики» так же быстро исчезали, как и появлялись...
Мое пятидесятилетие. Собираю на концерт всех, ну почти всех своих друзей. Кто-то выходит на сцену и участвует, кто-то смотрит на все происходящее в зрительном зале. Петрович, как любимый соавтор, как действительно замечательный поэт, выходит на сцену. Его встречают бурными аплодисментами как автора «Мадам» и «Лета нашей любви». Он читает два своих стихотворения и, очаровав окончательно публику, уходит за кулисы. Артисты, приятно удивленные поэтом из Азова, угощают его наперебой в артистическом буфете. Никто из них не отказывает в такой малости, как «сфотографироваться на память». Я уже не помню, что за аппарат был у Петровича. Но вся пленка или, как сейчас бы сказали, память, была забита под завязку. Лолита и Катя Семенова, Алена Апина и Ирина Шачнева, Алексей Глызин, Саша Иванов, Евгений Ловчев... Петрович улетел домой... Но...
...Но после банкета произошла смешная история. Мне на концерте подарили петуха живого, красивого, знаете, такого «быка-производителя». Чтобы его как-то транспортировать, посадили в коробку от телевизора Sharp, предварительно проделав в ней отверстия, чтобы подарок, то есть петух, не прокис. Все это было доставлено ко мне домой и оставлено в комнате, где уложили моего соавтора. И под утро разыгрались в нашей квартире кинематографические страсти.
Сначала мои впечатления... Сплю, и снится мне сон: деревня, детство, раннее утро, я, потягиваясь, выхожу на крыльцо... По всей деревне поют петухи, но неестественно громко, и почему-то это пение смешивается с автомобильным шумом Ленинского проспекта. Я просыпаюсь и понимаю, что инстинкт есть инстинкт и петух не может не выполнять функцию будильника. Я с негодованием отогнал мысль, что же теперь делать с «животным», и отправился на кухню. На кухне сидел «величайший поэт современности» и пытался привести себя в порядок с помощью крепкого чая.
- Может, что-нибудь покрепче?
- Да нет, что ты? Я и так запуган до смерти.
- Чем?
- Представляешь, этот гад...
- Который?
- Да петух... Я сплю и вдруг слышу - что-то скребется: хр... хр... Думаю, померещилось. Потом снова... Ну все, говорю себе, приехали... Белочка... А нечего с артистами горькую жрать. Окончательно проснулся, сосредоточился и понимаю, что звук реальный. Мыши? Нет, для мышей звук слишком громкий. Встал с кровати, включил свет, пошел на звук. Вижу коробку из-под Sharp’a, и из нее идет этот звук. Представляешь, петух лапой скребет стенку и пытается выбраться наружу.
- Представляю, чего ж не представить...
Так мы и не поспали в то утро, которое было для нас ночью. А петуха отвезли на дачу и отдали в соседнюю деревню знакомым. Наш был лучшим. Он отбил всех кур у прежнего производителя и с удовольствием топтал их. Соперник захирел, перестал петь песни, к курам его не подпускали, и в итоге из него получился прелестный бульон...
Если кто забыл, напомню, что после всех этих приключений во время всенародного празднования моего дня рождения Ю.П. Ремесник отбыл домой, загруженный фотографиями, впечатлениями и бутербродами на дорогу. Наши перезвоны по прибытии его в Азов подтверждали его боевое настроение. Он был любим, востребован и взахлеб рассказывал, как все это было и что жаль, что «этот кусок, наверное, вырежут». Но все проходит, и вселенская популярность Петровича пошла на убыль. Я это почувствовал по его интонациям, по тому, как иногда он переводил разговор на другую тему. А потом, где-то в середине марта, Юрий Петрович перестал выходить на связь. Я начал беспокоиться, стал обдумывать «комплекс мероприятий по обнаружению соавтора». И вдруг звонок из Азова.
- Слава, здравствуйте, это Голованев, отдел культуры города Азова.
- Слушаю...
- Когда же наконец встречать дорогих гостей?
- Каких гостей?
- Ну как? Петрович сказал, что он со всеми договорился и что мы, отдел культуры, в общем, вся администрация города, повторим ваш юбилейный концерт в Азове. И еще он сказал, что Киркоров прилетит в день концерта из Ялты прямо к началу...
- А я когда прилечу?
- Вот это я и хотел узнать.
- Я об этом тоже ничего не знаю, но если Петрович сказал, то я готов... Кстати, а где он?
- Не знаю... Никто не знает... Нигде его нет. Весь город, вернее те, кому он обещал посодействовать, его ищут. Что делать?
- Дайте мне время подумать и сделать пару звонков...
- Хорошо, перезвоню.
Я был в растерянности и не представлял, где искать Петровича. И тогда, как в кино, раздался звонок. Я снял трубку:
- Слава, выручай, - это был Петрович. - Я вляпался в историю и не знаю, что делать.
- Рассказывай.
- А что рассказывать? Сначала я в Азове всем поведал историю моего успеха в Москве. Фотографии были железобетонным аргументом. Потом, наверное, как артист, чувствуя успех, начал фантазировать...
- Привирать.
- Ну да, привирать. И дошел до того, что сказал, что все ребята, ну, с которыми я...
- Выпивал за мое здоровье?
- Ну да, за твое... Так вот, я сказал, что они готовы бесплатно приехать в Азов и спеть этот концерт для меня. В общем, кошмар.
- А дальше?
- А что дальше? Перешел на нелегальное положение, прячусь... Стыдно. Бить, думаю, не будут, но мне же в этом городе жить. Ты-то хоть меня пойми.
- Я-то понимаю, смех берет. Смех... Петрович, есть идея. А что, если нам, вернее тебе, в День смеха, первого апреля, объявить, что это была шутка. Тебя люди любят, а значит, простят.
- Я не смогу, меня убьют.
- Тогда я смогу.
И в тот же день я признался Голованеву, что Петрович затеял мистификацию.
- Ну я ему дам! - был приговор начальника всей культуры.
- Только попробуй. Ты же в глазах людей будешь выглядеть непрофессионалом. Ты представляешь размах денег, на которые ты бы попал, если бы этот концерт и вправду состоялся? Да у вас в городе номеров нужного класса во всех гостиницах не набралось бы, чтобы удовлетворить запросы звезд. Так что, уважаемый господин Голованев, считайте, что великое массовое представление под названием «Несостоявшийся концерт» впервые произошло в городе Азове. Да здравствует Юрий Ремесник - автор, режиссер и жертва этого спектакля! Отнесись к этому с юмором и считай, что ты был одним из участников этого шоу в Международный день смеха.
- Наверное, ты прав. Ну Петрович...
И наш герой всплыл в городе, как мы решили, первого апреля. И все смеялись, хлопали его по плечу, поздравляли...
- Жаль, что не увидели такой концерт.
- Да нужна вам эта фанера? - успокаивал Петрович азовчан.
- Ну почему фанера?
- Да это я так...
- Малежик-то хоть прилетит?
- Прилетит в ноябре, уже на мой день рождения...
Благодарим издательство «Зебра Е» за предоставленные материалы
Фото - WIKIPEDIA
