Новости шоу бизнеса. Откровения звезд
20983 | 0

Сильвестр Сталлоне: «Первые  100 долларов я заработал за съемки в порно»

Сильвестр Сталлоне: «Первые  100 долларов я заработал за съемки в порно»
Читайте МН в TELEGRAM ДЗЕН

Его считали конченным для кино - он возродился из пепла и вновь вскарабкался на вершину успеха. После «Рокки Бальбоа» и «Рэмбо 4» «Неудержимые» - уже третий выигрышный comeback звезды боевиков 1980-х годов. Реванш и триумф лузера, ставшего голливудской легендой.

Он начал свою жизнь с частичным параличом лица, хлипким телосложением, этикеткой трудного подростка и перспективой, по мнению его дружков, закончить на электрическом стуле. Но добился реванша над судьбой, став любимцем Америки благодаря ошеломляющему успеху «Рокки» и кумиром всех крутых парней благодаря «Рэмбо». В 50 лет, после пяти «Рокки» и трех «Рэмбо», потерпев провал в других жанрах и ролях, он оказался не у дел, и Голливуд поставил на нем крест. Но тот, кто сумел сделать себя сам, никогда не признает окончательного поражения.Собрать в одном фильме Арнольда Шварценеггера, Брюса Уиллиса, Чака Норриса, Микки Рурка и Дольфа Лундгрена - такое мог сделать только один человек! Уже третий раз Слай собирает сборную Голливуда!

- «Неудержимые» - это возврат к стилю фильмов экшн 1980-х годов?

- Именно так. Мне чертовски надоело видеть все эти гаджеты и трюки в фильмах последних лет. Мои герои не имеют ничего общего с миром, где все сфабриковано компьютерами. Они настоящие крутые ребята и постоянно это доказывают.

- Почему вы решили собрать их всех вместе?

- Мне надоело все время быть единственным героем на экране. Но я не ожидал, что нас окажется так много. Вначале я взял двух партнеров, потом подумал о Микки Рурке, потом - о Дольфе Лундгрене. Я спонтанно звонил старым приятелям и спрашивал: «Ты не хочешь поработать бесплатно?»

- Кто-нибудь отказался?

- Только двое: Стивен Сигал и Жан-Клод Ван Дамм. Последний заявил, что не нашел в сценарии достаточно деталей, характеризующих его персонаж (смеется). Полная чушь!

- В чем же, по-вашему, настоящая причина?

- Когда я сказал Жан-Клоду, что он будет драться с Джетом Ли и проиграет, он ответил, что это невозможно. Я объяснил ему, что я тоже должен проиграть некоторые бои, но это его не убедило. Я помню, Брюс Уиллис сказал мне после просмотра: «Отличный фильм! Но знаешь, какая сцена мне понравилась больше всего? Та, где тебе разбивают морду, а ты заявляешь, что получил хороший пинок под зад!» Все вертится именно вокруг этой идеи: самое главное - это не те удары, которые ты смог нанести, а те, после которых ты сумел подняться. И это сказал не я, а Рокки Бальбоа!

«СЕКСА ТАМ НЕ БЫЛО И В ПОМИНЕ»

- Когда вас видишь на экране, трудно поверить, что вам 68 лет. А вы это осознаете?

- Должен признаться, это был очень «физический» фильм. Я прошел такую же подготовку, как перед «Рокки» и «Рэмбо». Я никогда не отличался осторожностью и всегда любил импровизировать новые приемы и каскады. Знал, что на съемках будут проблемы, ранения и что я обязательно что-то сломаю. Так оно и получилось: в первой части я сломал себе шею в одной из драк (смеется)!

- Как думаете, когда настанет тот момент, когда вы почувствуете себя слишком старым, чтобы сниматься в фильмах такого типа?

- По моей личной инициативе - никогда! Если настанет день, когда публика скажет, что ей надоело, и перестанет ходить на мои фильмы, тогда я остановлюсь. А пока я проверяю теорию о том, что чем старше становишься, тем лучше ты себя чувствуешь. Я сейчас в лучшей форме, чем в момент съемок «Рэмбо». Это своего рода конкуренция, игра с самим собой. Я серьезно! До какого предела я смогу дойти? Пока не знаю.

- Вы помните свой первый актерский гонорар?

- Помню. Это было в 1970 году, когда мне заплатили 10 тысяч долларов за роль в очень плохом фильме «Бунтарь». Кстати, за второй, «Руки в карманах», мне заплатили столько же, но мне по крайней мере удалось оставить себе костюмы. Я их до сих пор храню.

- Вообще-то, первый ваш фильм был эротический…

- А! Вы об «Итальянском жеребце»? Тогда я заработал свои первые 100 долларов. Это было нечто глупое и нелепое, и на съемках настоящего секса не было и в помине. Потом, когда я стал знаменитым, сделали новый монтаж с другими типами, которых попытались выдать за меня. А тогда это называлось мягкой порнографией, и мы просто снимались нагишом. Но в этом не было ничего исключительного: на Бродвее я играл в пьесе, где выходил на сцену абсолютно голым. И не только я один! В ту эпоху все было связано с наготой, и было полно пьес, где все актеры играли голыми. Что вы хотите, это были 1970-е годы, все только и твердили: «Ах, свобода!» И чуть что - хоп, и все нагишом! Как в Вудстоке.

- Это правда, что, когда вы начинали в экспериментальном театре, у вас и в мыслях не было стать звездой фильмов экшн?

- Да, это получилось случайно. Но в те годы и фильмов экшн как таковых не было. Раньше было так: погоня на автомобилях - мертвый штиль, драка - и снова затишье. Обычно в таких лентах было несколько главных персонажей, даже в «Рокки». И тут на экраны выходит «Рэмбо»! Один герой и 89 минут чистого действия почти без текста! В таком фильме ты больше говоришь своим телом, чем словами. Сначала никто не хотел браться за съемки «Рэмбо», но я чувствовал, что это начало чего-то нового, хотя тогда еще не понимал, чего именно.
«ВСЕ ПРИНИМАЮТ МЕНЯ ЗА КРЕТИНА»

- В отношении «Рокки» у вас тоже было предчувствие, что он принесет вам мировую славу? Вы ведь могли просто подороже продать сценарий, не настаивая на том, чтобы сыграть главную роль...

- Все так, но это мой любимый герой и любимый тип фильма. Если бы мог сняться еще в десяти «Рокки», я согласился бы без колебания. Большинство актеров не имеют возможности работать над персонажами в течение 32 лет. Все эти годы я вкладывал в него свою жизненную философию и надеялся быть в чем-то похожим на него, потому что это персонаж с чувством достоинства и честью.

- А Рэмбо не противоречит вашему представлению о герое с чувством достоинства и честью?

- Нет. Очень многие люди во всем мире любят этого героя. Некоторые даже видят в нем освободителя. Я очень доволен, что ему не дали умереть. Благодаря Рокки и Рэмбо у меня была возможность играть как самого оптимистичного и позитивного героя, так и негативного, нигилиста. Таким образом, я смог воплотить две противоположные стороны человеческой души.

- Мы все думали, что больше не увидим вас в боевиках…

- Был такой период, когда мне хотелось попробовать разные жанры. Но в какой-то момент надо понять, чего именно ожидает от вас публика. Мне, может быть, хочется играть комедию, сатиру, оперу... Но я знаю, что это не мое, и в этом понимании заключается моя сила. Хотя из-за внешности все принимают меня за кретина. Немного, как Мэрилин Монро (смеется)!

- Фильм «Неудержимые» задуман как прощание с прошлым?

- Он должен был стать чем-то вроде последнего реквиема перед кладбищем (снова смеется). Но после успеха «Рэмбо-4» я почувствовал прилив энтузиазма и интереса публики к этому типу фильмов. Сценарий изменился после того, как я понял, что вместо свидетельства о смерти фильм может стать актом возрождения. Мне пришла в голову идея, что мы, старая гвардия, можем осветить путь молодежи и реабилитировать наши честь и достоинство.

- Вы ощущаете себя живой легендой?

- Легендой? (Смеется.) Это я, который старался вести себя как можно скромнее?.. Но если серьезно, то вся разница между мной, Арнольдом и Брюсом заключается в том, что я сделал себя сам. За всю мою карьеру ни один большой режиссер не захотел со мной работать. Это мое проклятие. Поэтому мне пришлось работать больше других и иметь больше неудач и провалов, чем другие. Я выдумал Рокки, потому что никто не принес мне его на серебряном блюде, и эта роль изменила мою жизнь. Брюс и Арнольд всегда получали интересные предложения и работали с потрясающими режиссерами. Я бы хотел сыграть в таких фильмах, как «Правдивая ложь» или «Шестое чувство», но мне их никто не предложил. В результате я все должен был делать сам. Я жалею, что не снял больше фильмов по собственным сценариям, потому что люблю и умею это делать. Брюс и Арнольд никогда об этом даже не думали, потому что у них другой менталитет. Но в ту эпоху мы все, в сущности, были наемными воинами, атлетами, подверженными жестокой конкуренции. Иногда я получал от них удары, иногда - они от меня. Мы внимательно следили за карьерой друг друга, и это нас стимулировало. В конечном счете мы всегда были одной большой семьей! 

 

Подпишитесь и следите за новостями удобным для Вас способом.