О его ролях в кино можно говорить часами. Но он не говорит. Терпеть не может, когда спрашивают про Бендера и дядю Митю, - все уже сказано, сыграно, пережито. Несмотря на годы - а 16 марта замечательному актеру исполнилось 80 лет, - Сергей Юрский не из тех, кто живет минувшим. Отпустил, забыл, проехали. Едем дальше. А дальше - тишина. И невеселые мысли...
- Сергей Юрьевич, в вашей жизни сейчас больше радостных минут или горестных?
- Горя я не ищу, естественно. Да и радостей специально искать мне тоже несвойственно. Я ведь принадлежу к профессии, которая скорее развлекает, чем развлекается. Скорее, жизнь есть исполнение долга, и в этом ты находишь свои радости. А жизнь в теперешнем ее качестве есть участие в какой-то новой, поворотной ситуации. Мир на повороте...
- И в чем его поворотность?
- Она заключается в обилии тупиков, в которые зашли люди. Давайте представим. Буквально. Человек шел, шел, были повороты всякие: то правее, то левее. А потом бац - и тупик. И тут что? Либо давай назад - ищи, где ты сбился. Или долби вперед - опасно, может, не додолбишься. И наконец, третий вариант: обустраивайся прямо тут.
- Это все очень образно...
- Образно. Как маленькое стихотворение в прозе.
- А если взять конкретного человека Сергея Юрского. Тоже тупик?
- Да и у меня тупиков хватает. Профессия, которой я отдал 60 лет, переменилась. Она, я бы сказал, мутировала. Мне повезло застать время, когда в театр, в кино, на концерт приходили, чтобы понять, познать, а не заплатить и дожидаться каких-то щекотаний нервов. Артист занимался просветительством, привитием хорошего вкуса. Что касается публики, то людям не хотелось видеть и слышать то, что было рекомендовано сверху. Поэтому на неугодных и запрещаемых цензурой артистов собирались полные залы. Сегодня то, что в советские годы никогда не прошло бы цензуру, стало общедоступно. Но появилась другая проблема - общая опошленность искусства. Это меняет все, в том числе и вкус зрителя, потому что искусство теперь доступно в основном тем людям, которым оно нужно просто как развлечение перед сном или походом в ресторан. Вот это-то меня и смущает, это и есть кризис, мутация. И если бы я знал об этом 60 лет назад, я, пожалуй...
- Не пошли бы в эту профессию?
- Не пошел бы.
«МЕНЯ ЗАПРЕЩАЛИ СНИМАТЬ В КИНО»
- В вашем возрасте люди в основном сидят на дачах или же на лавочке у подъезда. А вы свободное время на что тратите?
- Актеры - ведь служащие. А массой свободного времени, такого, чтобы потратить его на себя, обладают скорее предприниматели, которые могут себе позволить сказать: «Я устал», взять две недели отпуска и куда-нибудь улететь. Актер же никогда не произнесет фразу «Я устал» или даже «Я заболел», чтобы выкроить две недели на собственные нужды. Где актеру их взять? Закрыть театр нельзя.
- Но надо же как-то отвлекаться...
- В последнее время нечем. Потому что имеется множество семейных и бытовых забот, есть свои обязанности. То есть просто меняешь вектор деятельности. А вот этот блаженный отдых, когда можно просто полежать да почитать (что я очень люблю), покурить, посидеть за столиком да выпить, - все это постепенно ушло. Я любил в свое время шахматы, теперь я в них почти не играю. Мне нравился спорт - теннис, в частности, - сейчас я вообще не выхожу на корт, не имею сил на это. Так что очень многие «отвлечения» ушли естественным путем. Прогулка?.. Да, пожалуй, это то, что у меня осталось. Но боюсь, что и прогулки скоро станут невозможными, потому что и ходить становится все труднее. Когда-то и бегать мог каждый день, а сейчас - нет. Время, к сожалению, ставит новые задачи, делая при этом возможности, наоборот, более узкими.
- Но пока по арбатским улочкам любите гулять?
- Да, люблю. Причем в любое время года. Они, конечно, все более становятся застроенными, сейчас Арбат стал богатым районом, везде либо идет стройка, либо дома уже налезли прямо один на другой. И все равно я очень люблю эти переулочки, вообще весь наш прекрасный район - до речки и вокруг - со своей неповторимой архитектурой, старыми названиями. Во всех этих вещах ведь есть особенное обаяние... Не спорю, иногда этот грандиозный новострой бывает очень стильным и красивым. Но идешь мимо и чувствуешь себя чужим в этом бесконечном нагромождении домов.
- Вы как-то сказали, что москвичом себя не считаете. В душе вы по-прежнему ленинградец?
- Нет, я и москвич. Детство прошло в Москве, снимался здесь много, так что город не чужой. Дело в том, что я школы ленинградской. Театральной школы. И тут есть некоторая специфика...
- Вам жалко было переезжать из Ленинграда в Москву?
- Мне было страшно переезжать. Но я до сих пор полагаю, что меня вела судьба и другого выхода не было.
- Но уезжали ведь не по своей воле?
- Ну да, я эмигрант. Три года вести борьбу за прописку - очень похоже.
- Сергей Юрьевич, насколько известно, в свое время в Ленинграде партийные чиновники активно «шили» вам диссидентство...
- Видимо, да. Буквально это никогда не было сказано, но, видимо, да, чужой.
- Сейчас можете сказать, что таковым и являлись?
- Очень выгодно было бы сказать, что да, был диссидентом. Но я не был им. Я был самостоятельным, вольным человеком. И, конечно, это могло раздражать.
- Однако по тем временам ваши поступки казались предельно вызывающими.
- Я не знаю, о чем идет речь.
- Встречи с опальным Солженицыным...
- Ну это даже смешно. Я не имел чести принадлежать к кругу Солженицына, я был его большим поклонником и с удовольствием пошел на встречу.
- Вы демонстративно провожали эмигрантов в Израиль...
- Никогда. Это ложная информация. И не потому что считал их врагами народа, а просто потому, что так случилось.
- А Прага?
- Прага была. Я был возмущен тем, что там произошло, и написал об этом в отчете. Но в Прагу же я ехал не революцию делать, ехал по заданию Общества дружбы и случайно застал те события...
- После этого, как принято считать, вас стали травить. Или травля в данном случае слишком громкое слово?
- Нет, это была травля. Театра она почти не коснулась, а вот в кино меня снимать было запрещено. Совсем. И телевидение, и радио, и пресса - все было закрыто.
- В фильме «Гараж» герой Маркова говорит: «Меня много били. Потом за это же награждали. Но испугали навсегда». Вас испугали?
- Очень. Страх самый большой - это страх потерять себя. Потерять уважение самых близких людей. И самоуважение. Страх, который ввел меня в болезненное состояние. Каждый с этим борется по-своему. Кто-то к врачу идет - я и к врачу ходил. Кто-то таблетки пьет - я и таблетки пил. Но у меня было еще одно. Я написал откровенную повесть - в стол - об этом страхе. О страхе, который превращается в тоску и в настоящее уныние. И от которого в конечном счете выбрасываются из окна. И то, что я сумел это сделать, для меня было крайне важно.
«Я ХОТЕЛ СЫГРАТЬ ВОЛАНДА»
- Тогда к дню сегодняшнему. Как вы относитесь к событиям на Украине?
- Я слежу постоянно за новостями оттуда, но совершенно перестал понимать что-либо. Почему летчица-снайпер перешла российскую границу? Почему на Украине убивают своих сограждан? Я очень беспокоюсь, бесконечно тревожусь, потому что очень люблю Киев, Керчь, Донецк, где в разные годы жил и работал. Происходящее сегодня там вызывает у меня чувство ужаса и мрака.
- Современное кино и сериалы какие чувства вызывают? И почему вас там нет?
- Почему? Потому что я театром занимаюсь, литературой. А то, что мне предлагают... У каждого, знаете, своя судьба. Я не хватаюсь за лицо в ужасе, что меня не зовут в сериалы.
- Но хоть какую-то роль на себя мысленно примеряли?
- Один раз только позавидовал моему другу Басилашвили и сказал режиссеру Бортко, что хотел бы сыграть Воланда. Но когда начались подробности: с механическим котом, с куклой... я сказал: «О нет». Мне кот нужен, как у меня дома. И вместе с тем, чтобы был артист. Вот я не знаю, как это сделать... Поэтому: нет, нет...
- В театре в последние годы в основном в своих постановках играли. Это потому что не нравятся чужие?
- Часто очень не нравятся. Совершенно откровенно. Потому что когда я сталкиваюсь с режиссером и вижу, что дело не в его идеологии и не в его посыле, который с моим не совпадает, а дело в том, что он попросту неграмотен...
- Так легко можете расставить все точки над i?
- Я 60 лет этим занимаюсь. От безграмотности в профессии меня просто воротит.
- Многие ваши ровесники говорят примерно то же самое. Иногда, извините, это походит на брюзжание.
- Это не брюзжание. Это просто люди с высшим образованием говорят людям без высшего. Вот, собственно, и все...
Виталий Карюков, Дмитрий Мельман
Фото ТАСС / С. Севостьянов, KINOPOISK.RU
