Его знают все. И все же для многих Никас Сафронов по-прежнему человек-загадка. Его имя окутано мифами, о нем спорят, судачат, выясняя, где правда, а где вымысел... Не так давно знаменитый художник побывал в нашей редакции, побеседовал с главным редактором «Мира Новостей» Николаем Кружилиным. И многое тайное стало явным...
«РАБОТАЛ СТОРОЖЕМ И РАЗГРУЖАЛ ВАГОНЫ»
- О том, что происходит сейчас в вашей жизни, известно многим. А вот о корнях, истоках биографии знают далеко не все...
- Могу рассказать. Мои предки, которые жили в XVI веке, были кентерберийскими монахами и пришли обращать Русь в католичество. Но судьба повернулась так, что они сами приняли православие. И вплоть до моего деда, которого репрессировали, все мои предки по линии отца были священниками.
Мать - литовка из города Паневежис. Ее семья владела мельницей, и еще до войны их всех, как богатых кулаков, сослали в Сибирь. А папа - Степан Григорьевич - еще до войны окончил военное училище, по распределению попал на остров Сахалин. Однажды поехал в командировку в Красноярск - там и встретил мою маму. После войны, в 1947 году, они переехали на родину отца в Ульяновск, где я и родился.
Ну а сам я в детстве много читал, учась в 4-м классе, случайно в школьной библиотеке нашел «Озорные рассказы» Оноре де Бальзака, которые проиллюстрировал великий художник Гюстав Доре. И настолько сильное впечатление произвела на меня эта книга, что я стал рисовать рыцарей и замки буквально везде: в тетрадях, на партах, в школьных учебниках. На уроках рисования наш учитель часто хвалил меня за мои фантазии в работах, говорил, что из меня может получиться большой художник.
Но к тому времени я увлекся уже книгами о пиратах, хотел стать настоящим морским волком. А тут еще из Одессы в Ульяновск на каникулы приехал выпускник нашей школы. Он был в морской форме - такой красивой, элегантной. И после этого я окончательно решил поступать в мореходку.
После 8-го класса поехал в Одессу, поступил. Там была строжайшая дисциплина, нас гоняли по полной программе, поначалу мне все это очень нравилось. Однако за год учебы я немного повзрослел и подумал, что ловля рыбы - это, конечно, не совсем то, о чем мечталось...
- А как же вы стали художником?
- Помог случай. Моя тетка из Ростова-на-Дону - врач по специальности - уезжала по контракту в Сибирь. Предложила пожить у нее, и я согласился, даже не зная, чем в Ростове буду заниматься. Потом только вспомнил о том, что в школе хорошо рисовал, вернулся в Ульяновск, взял все свои творческие опусы. Решил поступать в Ростовское художественное училище и, как ни странно, поступил. Вначале, конечно, трудно пришлось - все же у меня не было никакого художественного образования, но вскоре 
втянулся.
- А жили на что?
- Тоже нашел выход из положения. Вечерами я работал сторожем. Чтобы время не терять, по совместительству устроился еще и дворником. Ночью старался часа два-три поспать, утром шел в училище. А отучившись, бежал разгружать вагоны. И после этого шел еще в местный ТЮЗ, где числился художником-бутафором...
Затем, проучившись три года, я решил пойти в армию. Попал в ракетные войска. Там поначалу не все складывалось гладко: я постоянно нарушал дисциплину, даже пару раз сидел на гауптвахте, но в конце службы даже две почетные грамоты получил. А как уволился, поехал на родину мамы, в Паневежис, там работал художником в Театре драмы под руководством великого актера Донатаса Баниониса.
Дальше можно было бы долго описывать мою жизнь, которая была полна историй и сюрпризов. Но если говорить о профессии, то вспоминается вот что.
В юности я долго не ощущал себя настоящим художником. Да, уже хорошо рисовал и зарабатывал неплохие деньги своим ремеслом, но в дальнейшем видел себя кем угодно, только не художником. И вот как-то снится мне сон, будто я хожу по некой галерее, где висят мои картины, которые в реальности я еще не написал. А со мной какой-то дед. Он время от времени комментирует мои работы, делает замечания - с чем-то я соглашаюсь, с чем-то нет.
В один момент оборачиваюсь, а деда нет. Я поднимаю голову вверх и вижу, как он улетает и что этот дед, оказывается, Леонардо да Винчи! Я кричу ему что-то, а он молча бросает мне шар, который я ловлю... И вот, проснувшись, я понял, что наконец состоялся как художник.
Но и это было только начало. Вскоре я поехал в Загорск, стал изучать там иконопись. Позже начал выезжать за рубеж - изучал там историю живописи, копируя в музеях великих классиков. При этом и сам постоянно экспериментировал, искал свой стиль, совершенствовался в портретном жанре. Сегодня это, пожалуй, главный мой заработок, но я работаю и в других направлениях: в символизме, кубизме... И в результате долгих экспериментов родился мой стиль - Dream Vision. Объясняю это как некий сон, который ты помнишь после пробуждения минут 15. Вот эти остаточные впечатления как бы и переходят на холст...
«МОСКВУ Я НЕ СРАЗУ ПРИНЯЛ»
- Никас, многие художники живут очень скромно. А у вас так хорошо получается зарабатывать. В чем секрет?
- Чтобы хорошо зарабатывать, нужно очень много работать. И у меня для этого хватает энергии. Кроме того, у меня всегда была цель, и цель эта - быть профессионалом. Всю свою сознательную жизнь я рисовал.
Еще в 1977 году сделал свою первую выставку, где продал почти все картины. Я до сих пор помню эти заработанные 2850 рублей - тогда, кстати, и решил копить на квартиру. Еще подзаработал фарцовкой - друзья подсказали, что можно привезти из Польши, потом помогли привезенный товар реализовать. На эти деньги купил квартиру в Вильнюсе...
Это сейчас в порядке вещей, а тогда, в самом начале 80-х, трудно было даже представить, что у меня, 24-летнего молодого человека, может быть своя квартира! Потом я решил поменять Вильнюс на Таллин, там спокойно жить и работать. Но один мой московский друг как-то сказал: «Никас, если хочешь состояться как художник, тебе нужно жить в Москве». Шел 1982 год. И через год я переехал в столицу, поменяв свою квартиру на комнату в Теплом Стане.
- Москва сразу вас приняла?
- Не сразу. Вернее, не она меня, а я ее не принял поначалу. Уже переехав в столицу, я снова вернулся в Вильнюс по личным обстоятельствам и там провел еще год. Потом как-то заскочил на день в Москву, чтобы оплатить коммуналку и вернуться назад.
Оплатил, купил обратный билет. На следующий день должен был ехать, но той ночью долго не мог уснуть. Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей, открыл окно и... услышал трели соловьев. Вот тогда вдруг как-то и влюбился в столицу. Порвал билет. Позже путем обменов и покупок переехал ближе к центру. А сейчас живу в пяти минутах ходьбы от Кремля...
Ну и еще должен сказать, судьба дарила мне разного рода встречи. Скажем, был у меня друг-югослав Тони. Как-то он прислал мне презент из Парижа - передал через свою жену, которая не говорила по-русски. Та взяла с собой подругу-француженку, которая изучала русский язык. Мы встретились с этой девушкой и понравились друг другу, она стала часто приезжать в Москву.
Вскоре я сделал ей предложение, мы поженились. Брак был недолгим, однако у меня появилась возможность выезжать за рубеж. Вот тогда и стал ездить, чтобы изучать старых мастеров, начал выставляться в галереях Италии. А в начале 90-х и у нас в России появился большой интерес к символизму, сюрреализму. И как-то все пошло-поехало...
«ВАН ГОГ БЫЛ ШАЛОПАЕМ»
- По поводу популярности. Скажем, Модильяни при жизни не был признан, только когда умер, его картины сочли шедеврами. Вам в этом плане грех жаловаться, не правда ли?
- Я никогда ничего особенного не делал для того, чтобы стать известным. И никогда к этому не стремился. Раньше, правда, редко кому отказывал в интервью, сегодня, конечно, стал более избирателен в этом смысле.
А что сделало меня известным, так это мои основные правила, которые были и остаются неизменными до сих пор. Первое - это профессионализм, второе - духовность, третье - обязательность. То есть я никогда не даю обещаний, которые не смогу выполнить. И я все время стараюсь совершенствоваться в своем творчестве.
- А как думаете, почему некоторые ваши коллеги не воспринимают вас как большого художника? Может, 
просто завидуют?
- Я расскажу вам реальную историю, которую описал художник Михаил Нестеров в своих мемуарах. Как-то он и Виктор Васнецов были приглашены на обед к Василию Сурикову.
Во время обеда Суриков встает и произносит тост: «Друзья, давайте выпьем за трех самых великих художников России!» Они выпили. Вскоре Васнецов откланялся - ему нужно было срочно уйти.
Суриков опять поднимает бокал и говорит: «Михаил Васильевич, да какой он, Васнецов, художник? Иллюстратор детских сказок, только и всего! Давай, мой друг, выпьем за двух великих художников!» Они выпили.
И когда, уходя от Сурикова, Нестеров уже спускался по лестнице, он подумал: наверное, сейчас Василий Иванович пьет за самого себя... Так устроен творческий мир, и с этим уже ничего не поделаешь.
- Кого из современных художников можете выделить?
- Скульптора Александра Рукавишникова, Зураба Церетели. Раньше нравился художник Пивоваров - кстати, недавно прошла его ретровыставка в Москве. Вообще, сегодня много хороших молодых художников, но выделит их, выдвинет на первый план только время.
Вы знаете, лет пять назад я был у одного банкира, который в Москве открывал свой филиал. В большом холле на первом этаже он развесил работы какого-то деревенского художника. Вначале они показались мне очень наивными. Потом я поднялся в кабинет банкира на второй этаж, там увидел очень четко графически вычерченные работы. Тоже неизвестного художника. Но когда я узнал, сколько они стоят, меня это очень удивило.
В его живописи зрителю как бы предлагалось за каждый выверенный почти линейкой кусок полотна заплатить сполна. И это мне не понравилось. Вернувшись снова вниз, я еще раз присмотрелся к картинам деревенского художника. Они светились от любви автора к тому, что он делает. И дарили свет каждому...
- А если взять Ван Гога. Как считаете, он добился успеха за счет таланта или все-таки раскрутки?
- Мало, наверное, кто знает, но Винсент Ван Гог был достаточно обеспеченным человеком. Не сам он, кончено, стал богатым, а его брат. Тот занимался продажей картин, и не простых художников, а таких мастеров, как Рембрандт, Веласкес, 
Гойя. У него также было и свое производство, где делали холсты, краски, другие принадлежности для художников. И, разумеется, брат изо всех сил продвигал Ван Гога.
Правда, автор «Подсолнухов» был шалопаем, и когда брат давал ему больше, чем надо на жизнь, Винсент с друзьями все деньги просто пропивал или тратил на проституток. Тем не менее он мог пользоваться лучшими красками, дорогими холстами. И мы сегодня видим, что у многих художников тех времен краски на холстах потрескались, а у Ван Гога все картины до сих пор в отличном состоянии.
Да, он создал, конечно, свою особую манеру письма. Но состояться ему помогла хорошая пиар-кампания. Все-таки богатые люди покупают, скорее, не столько само полотно, сколько раскрученное имя художника.
По этому поводу я вспоминаю об одной женщине, не очень красивой. Как-то задал ей вопрос: «А не боишься, что муж тебя бросит?» Она отвечает: «Никогда. Он в меня уже столько денег вложил, что я стала частью его собственности!» Вот так же и с художниками. Люди, заплатив большие деньги, уже не могут сказать, что купили не великое произведение.
А насчет пиара, раскрутки могу сказать, что еще древние греки говорили: если человек при жизни заставил говорить о себе, то он будет жить, пока существует мир. Яркий пример - Диоген, который создавал вокруг себя столько историй. Одна из них о том, что он жил в бочке. Наверное, с учениями Диогена можно спорить. Но если вдруг сейчас найдут какие-то его неизвестные доселе рукописи, они будут стоить невероятных денег!
Фото из архива Н.Сафронова
