В России «рубиномания». Книги писательницы расхватываются как горячие пирожки, по ним снимаются фильмы, сериалы. Так какая же она - эта придумщица головокружительных сюжетов и невероятных героев? И кто вдохновляет ее на творческие подвиги?
В Россию Дина Рубина, последние 25 лет живущая в Израиле, приезжает довольно часто: презентовать новые книги, собирать материал для будущих произведений, встречаться с читателями. И нередко в поездках ее сопровождает муж, художник Борис Карафелов. Разумеется, тоже наш бывший соотечественник...
- Дина Ильинична, как вы познакомились с Борисом?
- Это было в начале 1980-х. По моей повести «Завтра, как обычно», по неудачной повести, был поставлен неудачный фильм. Но это выяснилось позже. Художником на этой картине должен был стать человек, работавший в Театре на Таганке, оформлявший там спектакль по рассказам Бабеля. И мой друг, композитор Шандор Калош, повел меня, приехавшую в столицу из Ташкента (родной город Дины Рубиной. - Ред.), в мастерскую того художника знакомиться. Я увидела эти глаза, эту лысину - и поняла, что пропала. Потом, в 1984-м, я переехала в Москву, мы поженились. Потом у нас родилась дочь, и мы уехали в Израиль.
- Хочется спросить: не пожалели, что уехали? Но понимаю, что вопрос праздный...
- Эмиграция была прыжком в пропасть. Впрочем, этот прыжок совершил миллион народу в 90-х годах. Мы совершили его не из-за каких-то гнусных листовок, которые расклеивали на нашей автобусной остановке гниды из общества «Память». Но что-то тогда со мной произошло. Что-то, что двигало мою судьбу и судьбу моих близких... Очень печально для России, что люди уезжают. Россия много талантливых людей потеряла и продолжает терять. Это просто национальное бедствие.
«ЛЮБОВЬ - ЭТО ГОДЫ, ПРОЖИТЫЕ ВМЕСТЕ»
- Бытует мнение, что два творца в семье - это перебор, что им всегда трудно ужиться вместе.
- Знаете, это зависит от характеров. Поскольку мы с Борисом оба не мизантропы, но в силу профессий замкнутые на себе люди, мы можем целыми днями молчать и при этом очень комфортно себя чувствовать. Но разъезжать по миру нам все же хочется вдвоем. Значит, не все потеряно!
- Наверное, это и есть любовь. А вам не кажется, что ее, любви, уже почти нет в мире?
- Любовь в мире есть, безусловно. Другое дело, что с этой любовью происходит с течением времени. Знаете, я сейчас вспомнила одну историю. Когда училась в 9-м, кажется, классе, моя лучшая подруга поехала на каникулы в Киев. Когда вернулась в Ташкент, заявила родителям, что выходит замуж и уезжает на Украину. А ей лет 15, не больше. Я часто в их доме бывала, можно сказать, выросла в нем. И вот помню залитую солнцем террасу. На ней сидят и завтракают подружкины бабушка с дедушкой, окончившие Оксфорд, - седовласые, благородные. Бабушка разливает чай. Дедушка, старый хирург, намазывает на хлеб варенье. Внучка в это время кричит ему: «Ты ничего не понимаешь! Это любовь! Ты ничего не понимаешь!..» А он вдруг поднимает голову и спокойно говорит: «Дура. Любовь - это годы, прожитые вместе». Почему-то эта картинка и эти слова навсегда врезались в мою память.
- Кстати, как ваши родители оказались в Средней Азии?
- Мама моя из Полтавы. 22 июня 1941 года все мальчики из ее класса пошли в танковое училище, потом на фронт. И все погибли - только один вернулся калекой без ноги. Но об этом мама узнала уже после войны. А она не стала ждать оккупации - запрягла подводу, посадила на нее своих пожилых родителей и сама эвакуировалась в Ташкент. Там поступила на исторический факультет местного университета. А отец отвоевал и в чине младшего лейтенанта приехал в Ташкент, потому что туда были эвакуированы его родители. С этого и началась среднеазиатская эпопея нашей семьи.
- Свой первый гонорар вы получили, еще живя в Ташкенте?
- Мне было 16 лет, я отослала рассказ в журнал «Юность», и - удивительное дело! - его напечатали. Это был огромный гонорар по тем временам - 98 рублей! Мама считала, что мы должны купить что-то солидное, что запомнится на всю жизнь. Где-то у меня даже есть рассказик про то, как мы пошли на Фархадский базар в Ташкенте и в ближайшей подворотне наткнулись на спекулянтку Фиру, которая впарила нам кофту чудовищного розового цвета. Она сдохла (кофта, а не Фира) после первой же стирки, но осталось главное - память о первых заработанных деньгах.
«Я НОРМАЛЬНАЯ ТРУДОВАЯ БАБА»
- Бываете ли вы обыкновенной женщиной - смотрящей телевизор, моющей посуду, стоящей у плиты?
- У меня дома нет телевизора. Знаете, жизнь так коротка и так много надо успеть! И потом, возможно, если бы я была поэтом... Они вышагивают к автобусной остановке, и внутри уже вырабатываются ритмы и строфы каких-то стихов. Прозаики же угрюмый, тяжелый, воловий народ. Прозаик должен долго-долго сидеть на заднице в своем кабинете, не обращая внимания на семью, огрызаясь, чтобы его оставили в покое, и писать, писать, писать. Лишь тогда что-то получается... Что касается моих домашних дел, я же не выгляжу небожителем, правда? В моей жизни все есть - и пылесос, и мытье посуды. Когда семья хочет жрать, я отличным образом готовлю обед. Я абсолютно нормальная трудовая баба. И когда мы с семьей эмигрировали в Израиль, я спокойно мыла чужие виллы, получая за это 10 шекелей в час.
- А я читала, что в первые годы в Израиле вы зарабатывали в основном выступлениями перед читателями.
- «Наша мама шансоньетка, любит ночью танцевать...» - как говаривал мой муж. Да, было время, когда я и этим зарабатывала на жизнь. Уже после вилл. Прочесывала всю Америку, весь Израиль. Машину тогда еще не водила - ездила на пяти автобусах на север страны и добиралась из какого-нибудь Кармиэля последним рейсом, и муж торчал в окне: вернется жена или ну ее на фиг... В общем, было. Теперь стараюсь не выступать перед публикой без острой необходимости. Я очень люблю свой письменный стол и родные стены.
- Наверняка люди делятся с вами своими историями, наблюдениями. Вы это потом в работе используете?
- Часто. Вот был такой случай. Мой водитель Женя, который всегда возит меня в Москве, человек очень наблюдательный и интеллигентный. При этом спокойный, как удав. И вот он мне рассказывает: «Знаете, Дина Ильинична, я тут давеча видел свадьбу на Поклонной горе. Впереди шли поддатые жених с невестой, упираясь друг в друга головами. И босые. За ними - свидетели, уже сильно поддатые и тоже босые. За ними, сгрудившись плотной свиньей, шли гости, абсолютно пьяные и тоже босые. И за всеми ними, падая, поднимаясь, снова спотыкаясь, чертыхаясь, шел человек, весь обвешанный обувью...» Как не взять этот перл, эту дивную картинку? Я, конечно, с благодарностью подобрала.
«ПИСАТЕЛЬ НЕ ОТВЕЧАЕТ ЗА СВОИ КНИГИ»
- А какая история случилась перед тем, как вы написали «Русскую канарейку» - большой роман, которым сейчас зачитываются россияне?
- Сначала появилась идея, тема, о которой я однажды за завтраком рассказала мужу: «Представь, такое противопоставление, такой парадокс: канареечник, который выше всего ценит все эти канареечные переливы, россыпи-бубенцы, и его единственная глухая дочь, которой это недоступно!» «Да, - отвечает муж, - но при твоей манере работать это будет очень сложно сделать. Ты же начинаешь потрошить человека - выпытывать его чувства, воспоминания. А где найти глухую женщину, готовую описывать тебе свои ощущения?» «Да, - опечаливаюсь я, - ты прав. Придумать, что чувствует глухой человек, я действительно не могу, а иначе нельзя. Наверное, придется от идеи отказаться». И вот на этих словах я беру свою чашку кофе и иду к компьютеру, чтобы начать рабочий день. Первым делом просматриваю почту и среди писем обнаруживаю письмо глухой женщины! Осторожно начинаю с ней переписку, и она мне все о себе рассказывает - трудности, преграды, преодоление недуга...В общем, вы понимаете, это знак!
- Вы в России невероятно популярны. И это понятно: ваши книги увлекательны, написаны прекрасным языком...
- Знаете, секрет успеха - всегда тайна. Это секрет любви. Вспомните, как в начале 90-х все увлекались Довлатовым. Довлатов - блестящий рассказчик, но это была волна. Потом точно так же была мания на Пелевина. Я думаю, это до известной степени мода. Писатель, он не отвечает за свои книги, которые вышли. Вернее, он отвечает за их качество. А дальше вступает в дело судьба.
- Вас не пугает, что люди все меньше читают объемные глубокие вещи?
- Конечно, если читать только детективы, фантастику или про вампиров, то одуреешь. «Мышца», предназначенная для постижения нормальных прозаических текстов, ослабнет. Ведь все дело в привычке, которую нужно тренировать со школьного возраста. Какие книги ребята читают в отрочестве и юности, такая у них будет подготовка к чтению серьезной литературы. Но меня ничто не пугает, потому что на себе, на своей писательской доле я пока катастрофы не ощущаю. Тиражи моих книг растут, на встречи приходит огромное количество народа. Знаю, вижу, что среди них немало молодых. Здесь все в порядке. Другое дело, что книга как организм бумажный, думаю, дышит на ладан. Что касается ридеров - так, кажется, называются электронные читалки? - то, наверное, это удобно и правильно. Во всяком случае, деревья не страдают. Но не представляю, как эту штуку можно полюбить. Мне она не нравится. Впрочем, это мое мнение - ретрограда, престарелой тетки...
Марина Бойкова
Фото PHOTOXPRESS
