Общественные и социальные новости
3257 | 0

Программы соцреабилитации освободившихся из колоний людей действуют всего в 7 регионах России

Программы соцреабилитации освободившихся из колоний людей действуют всего в 7 регионах России
Читайте МН в TELEGRAM ДЗЕН

 

Предолимпийское освобождение фигурантов резонансных процессов: Михаила Ходорковского, участниц Pussy Riot, «узников Болотной», напомнило российскому обществу о проблемах социальной реабилитации вчерашних заключенных. Ежегодно из колоний и тюрем выходят около 300 тысяч человек. В 2013-м их на 1300 больше - из-за амнистии. Но куда они пойдут? Смогут ли стать полноправными и законопослушными гражданами страны, которая не знает, что с ними делать?

После выхода на свободу бывшего заключенного Александра Горшкова не вывозили в Берлин на частном вертолете, не размещали в пятизвездочном отеле и не оберегали от назойливых гостей со всего света. Он, тезка прославленного фигуриста и парень с обычной судьбой, даже в родной Перми никого не интересовал. В колонию Горшков попал не олигархом - шестнадцатилетним мальчишкой. И, отсидев шесть с половиной лет за вымогательство, вернулся в никуда.

Никуда - адрес, знакомый 15 миллионам россиян. За последние 20 лет через пенитенциарную систему прошли 10% взрослого населения нашей страны. В СИЗО, тюрьмах, ИК побывал каждый десятый ее житель.

Из года в год Госдума РФ дополняет Уголовный кодекс РФ новыми статьями, а правоохранительные органы требуют ужесточить наказания по старым. Амнистия становится крайне редким явлением - самая масштабная проводилась в 2000 году. Тогда были освобождены 200 тысяч человек. В 2013-м, в честь двадцатилетия Конституции РФ, парламент облагодетельствовал не более 1300 заключенных.

О репрессивных мерах государство не забывает - совершенствует систему. Но почему оно не занимается социальной реабилитацией бывших осужденных? В России не существует федеральных и региональных программ, которые давали бы им шанс на нормальную жизнь. Условно-досрочное освобождение в стране получают около 48% заключенных, а уровень рецидива (повторных преступлений) равен 50%.

«Я вам больше скажу: и среди тех, кому, отмотав срок, удалось влиться в общество - устроиться на работу, создать семью, родить детей, - примерно 45% балансируют на грани. В любой момент они могут сорваться. Сотрудники ФСИН про таких говорят: «Не до конца нейтрализованы». Зона не «обесточила» в них преступников, - объясняет корреспонденту «Мира новостей» Александр Горшков. После третьей судимости он решил измениться и принять участие в волонтерском движении благотворительного фонда «Свет жизни». С 2003 года Александр курирует колонии Пермского края в качестве правозащитника. - В России освободившимся помогают общественные организации, священники и бывшие уголовники. А государственные службы социальной помощи есть только в Москве и Красноярске».

«У нас нет законов, способствующих ресоциализации вчерашних заключенных или стимулирующих активность волонтерских фондов, - выделяет главную проблему председатель комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин. - Из 83 регионов страны всего 7 имеют собственные программы. Люди, вышедшие на свободу, не выигрышная в электоральном плане среда. К тому же многие краевые и областные администрации не знают, какие ведомства должны за них отвечать. Раньше социальная реабилитация была обязанностью ФСИН, но больше 20 лет назад эту функцию ликвидировали. Кого теперь волнуют вопросы, связанные с нарушением законных интересов освобожденных со стороны работодателей или с их неготовностью к изменившейся социально-экономической реальности?»

ЖЕНСКИЙ АД

Жительница Свердловской области Вера Коваленко провела в местах лишения свободы в общей сложности 11 лет. Ни в первый раз, когда 16-летняя Вера от отчаяния (папа бил, мама пила) связалась с подростковой бандой и попала в колонию, ни во второй, когда девушка убила напавшего на нее насильника, суд не нашел оснований для смягчения приговора. Коваленко отбывала наказание тихо - социальные сети и правозащитники не следили за тем, что она ест, сколько получает за работу в ИК и как с ней обращаются надзиратели. Да и финалом «тюремной эпопеи» была не фотосессия, а депрессия.

«Выходишь в чистое поле. Ночевать негде, на работу не берут. Чувствуешь себя никому не нужной, одинокой. В этом состоянии многие застывают на месяцы. В моем случае паника закончилась после первой зарплаты. И не потому, что появились деньги, - уточняет Коваленко. - Вернулась вера в собственные силы. Самое страшное для бывших заключенных - невозможность контролировать ситуацию. Те, кто не сидел, меня не поймут. За годы, проведенные вне общества, люди теряют навыки общения. Они не могут просить о помощи, когда необходимо. Для них каждый отказ чиновника или работодателя - катастрофа. Они как инопланетяне, случайно попавшие на Землю. Полностью дезориентированы. Психологи их не консультируют. Социальные службы ими не занимаются. Все твердят: «Подождите». Чего ждать, если им спать негде и есть нечего? Считается, что не более 15% российских экс-заключенных имеют проблемы с жильем и регистрацией. Но прописка не говорит о том, что родственники будут рады их возвращению».

Свои слова руководитель фонда «Новая жизнь» (Коваленко третий год опекает женщин, вернувшихся из мест лишения свободы) подтверждает историей 24-летней девушки из благополучной семьи. «Отец умер, а мать от нее отказалась. Причем отреклась, когда Ксения попала в больницу - пострадала во время пожара. На лице остались одни глаза. Мама пришла в клинику и сообщила: «Больше мы не увидимся», - рассказывает Коваленко. - Я устроила Ксению в реабилитационный центр. Пока за ней ухаживает бывшая заключенная».

Фонд «Новая жизнь» дает женщинам с судимостью работу - в специальном ателье, помогает наладить отношения с близкими, поддерживает одиноких мам. К сожалению, подобных организаций в нашей стране немного, иначе доля рецидива в структуре женской преступности не увеличивалась бы ежегодно на 1,8%. И, наверное, 70% освободившихся из колоний россиянок не отказывались бы от своих детей.

ЖИЗНЬ ПО ПОНЯТИЯМ

У мужчин уровень рецидивной преступности, если верить исследованиям региональных управлений ФСИН, в 2013 году увеличился на 4,1 %. По второму кругу в колонию попадают люди в возрасте от 22 до 40 лет. И чаще всего - в первый год после освобождения.

«Заключенные - народ с криминальной субкультурой, «законсервированной» идеологией. И, освобождаясь, вчерашние осужденные идут в общество с неверными установками, - полагает сотрудник благотворительного фонда «Свет жизни» Александр Горшков. - По идее с ними должны работать опытные психологи, но в российских колониях и они - часть исправительной системы. Негативное отношение к «погонам» мешает освобождающимся объективно воспринимать информацию о том, что их ждет после тюрьмы. Государству могли бы помочь общественные организации, но наша пенитенциарная система для них закрыта».

«В российских регионах все так устроено, что бывшие заключенные не могут долго оставаться на свободе. А кому они нужны? В городских и районных администрациях вы не найдете о них сведений. О том, кто они, сколько их. Какое количество нуждается в жилье, работе или медицинской помощи, - рассуждает руководитель реабилитационных центров благотворительного фонда «Рука помощи» Дмитрий Белоконь. - Никого не беспокоят иждивенческие настроения людей с судимостью. У себя в Томской области мы организовали для них спецкурсы. Тренинги продолжаются от 7 до 12 месяцев. До конца доходят 25%. Остальные сдаются. Кто-то начинает пить, кому-то не везет с работодателями».

Тем не менее томские правозащитники подарили нашей газете две позитивные байки. Герой первой - сам Дмитрий Белоконь. Он провел в колонии восемь с половиной лет, освободился в 2004 году и начал жизнь с нуля. «Я видел и не такие метаморфозы. В одной из колоний, уже будучи волонтером, познакомился с женщиной, которую боялись и уголовники, и надзиратели. За убийство почтальона суд приговорил ее к 15 годам лишения свободы, - вспоминает Дмитрий. - За грубейшие нарушения режима ее несколько раз сажали в изолятор. Наказывали за избиение сотрудника администрации ИК. Кошмар, а не женщина! Была... В середине срока она подружилась с православной верующей, и теперь это другой человек. Добрый, внимательный, спокойный. У нее прекрасная семья, уютный дом, хорошая работа. В городе, где она живет, ее так любят, что недавно пытались назначить заместителем мэра по социальным вопросам. Долго уламывали, но она не захотела. Побольше бы таких перевоплощений!»

ЧУДЕСА В РЕШЕТКЕ

«Вы спрашиваете, что нужно для успешной ресоциализации вчерашних заключенных? Достаточно желания государства, - убежден руководитель реабилитационных центров благотворительного фонда «Рука помощи» Дмитрий Белоконь. - Если оно захочет спасти оступившихся, появятся долгожданные законы, программы и будет выработан универсальный алгоритм помощи экс-заключенным».

А пока в некоторых регионах пытаются решить проблему, издавая собственные программы реабилитации. Они включают: предоставление временного жилья, содействие в восстановлении документов, оказание медпомощи, направление в дома-интернаты при наличии тяжелых заболеваний и отсутствии связей с родственниками, содействие в трудоустройстве на временные и общественные работы.

И там, где эти программы есть, уровень рецидивной преступности в 2-3 раза ниже.

Анна Бессарабова

Фото www.azh.kz

Подпишитесь и следите за новостями удобным для Вас способом.