Пациенты российских клиник жалуются на непрофессионализм провинциальных врачей. Для многих регионов нашей страны это сегодня системное и прогрессирующее «заболевание». Что случается, когда медицинские ошибки становятся нормой, а корпоративная солидарность помогает покрывать преступников, корреспонденты «Мира новостей» выяснили на примере Ставрополя и Удмуртии. Там с дилетантами в белых халатах не могут справиться даже судьи и прокуроры.
«ЖАЛУЙСЯ КУДА ХОЧЕШЬ!»
Георгиевская межрайонная прокуратура (Ставропольский край) обратилась в суд с иском в защиту 24-летней Евгении Борисенко. Здоровой женщине в ЦРБ при отсутствии показаний врачи сделали кесарево сечение. Начался сепсис и перитонит. Спустя несколько дней роженице удалили половые органы, дренировали брюшную полость и ввели зонд в прямую кишку для отхода из организма жидкости и устранения непроходимости кишечника. Как позже напишут эксперты 124-й лаборатории медико-криминалистической идентификации в Ростове-на-Дону, «оперативное родоразрешение проведено дефектно, поскольку на завершающем этапе не осуществлен надлежащий контроль состояния полости матки». Это неизбежно приводит к заражению и кровотечениям.
Операции последовали одна за другой - в Ставрополе, Пятигорске... От Евгении ушел муж. Ее родители продали все что могли, чтобы оплатить лечение искалеченной дочери.
Мать пострадавшей, Ирина Сурова, обвинила врачей в непрофессионализме. «Жалуйся куда хочешь!» - отмахнулись от нее в Георгиевской ЦРБ. Краевая комиссия уже «прикрыла» ошибку своих коллег резолюцией, в которой цинично объясняет, что пациентка не способна рожать и работать не по вине медиков.
По факту причинения Евгении Борисенко тяжкого вреда здоровью полицией возбуждено уголовное дело. Прокуратура требует с больницы компенсацию - 5 млн рублей, а молодая женщина живет с диагнозом «синусовая аритмия, спаечная болезнь и частичная непроходимость кишечника», бесконечно вызывает скорую. Она не может трудоустроиться, потому что больна, и не может добиться получения инвалидности, потому что врачебная корпорация зорко следит за ситуацией. Признать инвалидность Борисенко - значит, признать врачебную ошибку, создать прецедент, за которым неизбежно последует вал аналогичных разоблачений.
«ВРАЧ УДИВИЛАСЬ, ЧТО Я ЕЩЕ ЖИВА»
Трагедия Натальи Максименко развивалась по аналогичному сценарию. Сначала кесарево сечение в Георгиевской ЦРБ, потом ампутация женских органов в больнице им. Семашко в Ставрополе. Здесь врачи поняли, что сделали «что-то не то», и вернули пациентке 5 тысяч рублей от внесенной за операцию суммы. Но не постеснялись выписать Наталью из клиники «в удовлетворительном состоянии».
Дома начались проблемы - парез прямой кишки превратился в свищ, содержимое кишечника выходило из влагалища... Снова операция в Ставрополе. На этот раз у Натальи в больнице случился инфаркт от болевого шока из-за недостаточного наркоза. Выписали ее с инфицированной гематомой послеоперационной раны и с трубкой в животе.
Однако оформить инвалидность не смогла и эта пострадавшая. У нее на руках двое детей. Женщина продала квартиру, чтобы найти средства на последующие операции - теперь уже в Москве. Набрала кредитов...
«Врачебную ошибку заведующей гинекологическим отделением исправили через несколько лет в Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии им. академика В.И. Кулакова в Москве, - объясняет Наталья Максименко. - Кстати, недавно я встретилась с этой кудесницей во время оформления квоты на лечение. Она меня узнала. Удивилась тому, что я еще жива. Извинилась и сунула мне 50 тыс. рублей. В такую сумму оценила свою ошибку».
СПРАВКА «МН»
В 2013 году в Германии было выявлено 19 тысяч врачебных ошибок - немецкие страховые компании провели соответствующие исследования. Медиков строго наказали, а клиники, в которых они работали, лишили финансирования. А сколько ошибок совершают наши медики? Кто их считает?
«ТЫ ЖЕ НЕ КОТЕНКА РОЖАЕШЬ!»
Профессионалы в белых халатах, готовые по первому взмаху ресниц пациентов прийти на помощь, бывают, видимо, только в сериалах.
«Из меня ребенка вытаскивали сухими перчатками, разорвали всю пополам и приговаривали: «Ты же не котенка рожаешь, терпи», - рассказывает Алена Удальцова, недавно выписавшаяся из Георгиевской ЦРБ. - О том, кто у меня родился, мне мимоходом сообщила уборщица, а не врач. Наверное, потому, что я бесплатно рожала. Известно, что в роддоме существует такса. Например, за кесарево берут 10-15 тысяч рублей, поэтому врачи под разными предлогами склоняют женщин не рожать самостоятельно. Отдельная палата тоже стоит денег, хотя она ничем не лучше общей - те же ободранные стены и ужасные кровати. Малышей на первое кормление приносят через день, мамочек не учат сцеживать грудное молоко, от этого оно пропадает».
После пережитого Алена и думать не хочет о рождении еще одного ребенка. А Наталье Панюшиной вообще не довелось стать мамой. Малыш погиб еще во чреве, на 22-й неделе беременности. «Врач-гинеколог Незлобненской больницы Георгиевского района Ставропольского края Московая, - цитируем документ из прокуратуры, - не обеспечила оказание качественной медицинской помощи, не приняла мер к направлению в стационар для уточнения диагноза при наличии к тому оснований, что привело к антенатальной (внутриутробной) гибели плода».
По вине врачей этой же больницы лишился своей жены пенсионер Иван Брянцев. Перенесшей инфаркт и инсульт женщине тоже отказали в инвалидности, а когда во время приступа скорая доставила Любовь Брянцеву в неврологическое отделение с перекошенным лицом и затрудненной речью, для женщины не нашлось койко-места. Ее отправили домой «до понедельника». Через три дня 59-летняя Брянцева умерла.
КСТАТИ
Молодые кадры, отучившись за бюджетный счет в медвузах, в провинцию не возвращаются. В итоге - хронический некомплект профессионалов, неквалифицированная диагностика, преступные ошибки вкупе с алчностью, равнодушием, корпоративной солидарностью и безнаказанностью.
ЧТО С НИМИ НЕ ТАК?
«Учтите, что за защитой от произвола врачей и с просьбами привлечь их к ответственности люди обращаются к нам в экстраординарных случаях, - уточняет первый заместитель георгиевского межрайонного прокурора Владимир Кропачев. - Куда чаще они отказываются от борьбы с медиками, молча глотают слезы, не верят, что ситуацию можно изменить, ведь проблема имеет системный характер. Врачи советского образца уходят в историю, а их замена, как показывает практика, качественно неадекватна. Молодые кадры, отучившись за бюджетный счет в медвузах, в провинцию не возвращаются. В итоге - хронический некомплект профессионалов, неквалифицированная диагностика, преступные ошибки вкупе с алчностью, равнодушием, корпоративной солидарностью, коррупционностью и безнаказанностью».
«Есть еще одно объяснение такого положения вещей - пробелы в действующем законодательстве, - считают удмуртские прокуроры. - Дело в том, что в российском законе нет понятия «врачебная ошибка». Именно поэтому дела, когда эскулапы по халатности допускают смерть пациента, расследуются годами. Наказывают нерадивых медиков не по всей строгости закона. И нарушить клятву Гиппократа им ничего не стоит. Именно поэтому полгода назад в нашем регионе почти одновременно погибли четыре ребенка».
Один из вопиющих случаев - смерть восьмилетней воспитанницы республиканского детского дома. Она долгое время жаловалась на сильные боли в шее. Но ни врач детского дома, ни специалисты поликлиник, где проводили ее осмотр, не смогли поставить правильный диагноз. В результате девочка умерла от заражения крови.
Буквально через месяц в Удмуртии из-за грубой медицинской ошибки погибла семимесячная малышка. Ей сделали прививки, несмотря на противопоказания. Ребенок скончался от анафилактического шока.
16-летний подросток в Ижевске умер по вине дежурного врача, не диагностировавшего у него черепно-мозговую травму. Юношу отправили домой, где он умер через несколько часов от отека головного мозга.
Мы рассматриваем в качестве примеров ситуации только в двух регионах России, но не менее страшные истории происходят и в других краях, областях страны. Около месяца назад казанские правозащитники проводили горячую линию для пострадавших от врачебных ошибок. За несколько часов ее работы на медиков пожаловались 45 человек. В 12 случаях горожане сообщали о гибели пациентов. А если бы велась какая-то статистика в каждом городе России, каждый год?
Елена Саркисова, Ксения Ардова
