В распоряжении «МН» оказался акт проверки подмосковной медицины катастроф. Выяснилось, что в службе, которая должна ездить на самые страшные ДТП, о большинстве аварий знать не знают и в аптечках у нее несколько лет нет нормальных обезболивающих.
...Максима Бойцова не стало в начале августа. Молодой мужчина, программист, в пятницу, 31 июля, сел на своей даче в Ногинском районе на велосипед и поехал постричься в ближайшую парикмахерскую.
- Я в тот день не выспался, так что, когда Максим уехал, прилег вздремнуть, а проснулся - нет его, - вспоминает двоюродный брат Бойцова Алексей Косушкин. - Звоню на мобильный, а по телефону полиция отвечает. Я сам не вожу, поэтому схватил соседку по даче, и мы на ее машине поехали в больницу. Там мы и жили пять дней в автомобиле у больницы.
Лобовое столкновение с машиной для велосипедистов всегда кончается плохо, но Максим был еще жив. Хотя и травма тяжелая. Второй участник ДТП, шофер такси, скрываться с места аварии не стал. Позвонил в «03». Бригада приехала минут через 20. Это была не обычная скорая, а новенькая, оснащенная по последнему слову техники машина ТЦМК, то есть Территориального центра медицины катастрофМосковской области. Но Максиму приезд бригады не принес ничего хорошего.
О существовании особой службы медицины катастроф многие даже не подозревают, но вообще-то по всем главным подмосковным трассам днем и ночью дежурят специальные бригады. Их обязанность - выезжать на теракты, авиакатастрофы, а покуда их нет - на железнодорожные травмы и тяжелые ДТП.
Бригада ТЦМК усиленная. По правилам в ней ездят врач, два фельдшера и водитель с навыками оказания первой помощи. Но в случае с Максимом врача почему-то не оказалось, только средний медицинский персонал. Не нашлось в бригаде и нужных лекарств.
«Обезболивание пациента осуществлено промедолом, предоставленным городской бригадой скорой медицинской помощи, в связи с отсутствием на бригаде ТЦМК наркотических анальгетиков», - так напишут месяц спустя чиновники Росздравнадзора, когда будут проверять центр медицины катастроф по жалобе родственников Максима.
В общем, к истекающему кровью человеку со сложной травмой шеи приехала пара фельдшеров без нормальных обезболивающих. Это в 30 км от Москвы! Максима еще можно было спасти. В последние годы в Подмосковье оборудованы несколько специальных травматологических центров. Один из них был как раз недалеко - в Ногинске. Но медики из специальной бригады отвезли парня в ближайшее и совсем не специальное медучреждение - Центральную городскую больницу Электростали.
- Нам в первый же день сказали, что ему здесь не место, - вспоминает Алексей Косушкин. - У них не было какого-то аппарата для очистки крови, начался сепсис. Когда после наших многочисленных обращений в Электросталь из Москвы приехал нейрохирург, он призвал меня на помощь и попросил тянуть брата за руки, чтобы сделать ему рентген шейного отдела.
Бригада ТЦМК фактически отправила человека на смерть.
КУЛАКОМ В ЛОБ
С подмосковной медициной катастроф и раньше все было негладко. В сентябре 2012 года вокруг центра закрутился серьезный скандал, когда выяснилось, что в арсенале врачей нет нормальных обезболивающих. Утечка произошла благодаря неравнодушному доктору Дмитрию Савченко, описавшему ситуацию в своем блоге. Случилось все оттого, что сильные анальгетики попали в список учетных препаратов, а у службы не нашлось помещений для их хранения. И вместо того чтобы что-нибудь придумать, необходимые жертвам ДТП наркотики просто изъяли из медицинских укладок. «Скоро обезболивать пострадавших будем анальгином или кеторолом. Или «рауш наркозом» - кулаком в лоб», - возмущался тогда доктор Савченко.
Пресса, конечно, подхватила сюжет. Написали о вопиющей ситуации и мы, статья в «МН» называлась «Обезболивать «кулаком в лоб». Чиновники бросились проверять факты, обещали навести порядок и наказать виновных.
Но по прошествии трех лет с медициной катастроф у нас по-прежнему катастрофа.
В распоряжение «МН» попал сентябрьский акт проверки ТЦМК Росздравнадзором. «В январе - июне наркотические анальгетики отсутствовали на всех 19 бригадах», - пишут проверяющие. За сухими чиновничьими фразами корчащиеся от боли люди, жертвы аварий, умирающие от болевого шока.
- С обезболивающими всегда были проблемы, всегда приходилось их доставать, - признается бывший врач медицины катастроф Борис (имя изменено). - Иногда брали наркотики у бригад скорой, иногда в больницах выпрашивали.
Лицензию на оборот наркотических средств ТЦМК все-таки получил. Причем еще осенью 2013 года. А в ноябре 2014-го (то есть больше года спустя) были куплены и препараты. Но для врачей и пациентов мало что изменилось. Пока бригады дежурили на трассах, все наркотики хранились в сейфе в Москве на проспекте Мира. Там в больнице МОНИКИ находится штаб центра медицины катастроф. Так, конечно, надежнее: а то вдруг врачи потратят ценные препараты? А так стратегический запас.
Хотя клеветать не будем. Этим летом кое-кто из докторов обезболивающие получил. «Морфин в количестве 4 амп. выдается двум бригадам за смену с 24.07.2015», - пишут проверяющие из Росздравнадзора.
- Насколько я знаю, они уповали на то, что следуют нормативам для скорой помощи. Но у них ведь совсем другие вызовы. У них если меньше двух ампул наркотика ушло, то, скорее всего, съездил впустую, - объясняет источник «МН» в московском здравоохранении.
Похоже, метод кулачной анестезии по-прежнему актуален.
ЛЕТУЧИЕ, НО БЕСПОЛЕЗНЫЕ
Еще один удивительный факт из акта проверки. Оказывается, из всех ДТП с пострадавшими в Московской области ТЦМК узнает меньше чем о трети. Никаких средств, позволяющих получать эту информацию у ГИБДД и обычной скорой помощи в автоматическом режиме, нет. Позвонит кто-нибудь из смежников в медицину катастроф - узнают и приедут. Не позвонит - не приедут. Часто специально не звонят.
Тут есть свои резоны. Обычная скорая работает по системе обязательного медицинского страхования. То есть за каждый не ложный вызов служба получает деньги из Фонда ОМС. Не то чтобы большие, но с тяжелой аварии подстанция имеет порядка 5-6 тысяч рублей. А медицина катастроф зарабатывает одинаково независимо от того, ездят бригады на аварии или просто мирно спят все дежурство.
- Поэтому скорая старается выезжать на тяжелые случаи сама, а бригадам ТЦМК вызов передают, если это далеко и не совсем понятно, есть ли пострадавшие, - объясняет Борис. - Я в свое время сам выпрашивал вызовы у всех окрестных подстанций.
Работа в ТЦМК непыльная. Не важно, спасаешь ты людей или спишь в машине, денежки капают, хоть и небольшие. Неудивительно, что для многих врачей и фельдшеров работа в медицине катастроф - это такой приработок, где еще и отоспаться можно.
Начальство смотрит на это сквозь пальцы и к работникам не придирается. Работает в медицине катастроф много иностранцев. Один случай из акта проверки вообще вопиющий - некий Хисматуллин Дамир Амирович из Средней Азии шесть лет был анестезиологом-реаниматологом, не пройдя положенную иностранцам переаттестацию. Подкопил знаний и сдал экзамен гастарбайтер только в 2014-м.
Но все меркнет по сравнению с авиабригадой ТЦМК, потому что бригада есть, а авиации у нее нет. Числится за ней девять ставок: 4,5 врачебной и столько же фельдшерской. Бригада сформирована еще в сентябре 2011 года. В начале 2015-го у ЦЭМП был контракт с одной авиакомпанией, и бригада поднималась в воздух целых 37 раз. На место ДТП, правда, ни разу не летали - только для перевозки пациентов из больницы в больницу.
К приезду проверяющих в МОНИКИ подсуетились и спешно нарисовали вертолетную площадку. На автомобильной парковке, прямо под пересечением проводов. Нарочно не придумаешь!
Между тем все эти годы ТЦМК спокойно работает, и никто его не трогает. Капают зарплаты, регулярно уходят в Минздрав Московской области квартальные и годовые отчеты. Казалось бы, вчитайся, вникни немного и сразу увидишь, что ни вертолета нет, ни наркотиков, да и вызовов как-то маловато. Но вникать то ли времени нет, то ли желания.
Никита Аронов
Карикатура А. Хорошевского
