В начале этого года Владимир Путин должен рассмотреть проект федеральной программы по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. «МН» попытался понять, что же происходит с реабилитацией репрессированных в России и почему эта проблема до сих пор актуальна.
Если вы когда-нибудь попадете в Оренбург, то обязательно придете в Зауральную рощу - самый знаменитый парк в городе. И вдруг выступит перед вами березка с поминальной табличкой, другая - с фотографией, третья - с траурным венком и обвязанным черной лентой стволом. А за ней - самодельный крест, которых тут десятки.
- Оренбургские старожилы помнят, как в конце 30-х фланировал по улицам города фургон с надписью «Хлеб» на прочно запертом глухом кузове. Эта самая хлебовозка ранним утром направлялась в сторону Урала. И каждый оренбуржец знал, какой смертельный каравай печется в Зауральной роще. В фургоне людей везли сюда - на расстрельный полигон. И живых и мертвых. Мертвых, расстрелянных в подвале НКВД, - чтобы спешно зарыть в оврагах. Живых - чтобы ликвидировать на месте. Выстрелить в затылок, затем размозжить лицо прикладом - стандартная процедура, после которой опознать удалось лишь некоторых. До сих пор не установлено точно, сколько людей приняло смерть на берегу Урала. Официально - около восьми тысяч, - экскурсию для нас проводит Роза Чубарева, директор Музея истории Оренбурга.
- В середине 50-х Урал стал размывать берега, и тогда здесь впервые начали находить человеческие кости и пробитые пулями черепа, - продолжает Роза Петровна. - Но лесное кладбище как секретное место массовых захоронений значилось до конца 80-х лишь на картах КГБ. Только в 1989 году пронеслись сенсационные новости о найденных в Зауральной роще останках.
БОЛЕЗНЕННЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ
С конца 80-х под руководством общества «Мемориал» публикуются списки жертв сталинских репрессий, создаются Книги Памяти, куда вносятся биографические справки о пострадавших и обнародуются места массовых захоронений, которых на данный момент обнаружено уже более пятисот. Но и эта цифра не конечная. Наоборот, чем больше информации, тем яснее становится, сколько еще не сделано. По мнению правозащитников, препятствует этому сам закон о реабилитации.
- Закон издан в 1991-м, и очень многое из того, что стало ясно в последующие 20 с лишним лет, он учесть не мог, - объясняет председатель правления правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» Арсений Рогинский. - К примеру, там нет множества категорий репрессированных. Таких как лишенцы - люди, лишенные избирательных прав по конституции 1918 года, а их было несколько миллионов. Нет тех, кто был попросту лишен имущества. Нет белых офицеров, которые были убеждены, что большевики - захватчики законной власти, принадлежавшей Временному правительству, и боролись с ними. Наконец, нет депортированных. Так, крымские татары были депортированы во времена СССР с территории России, а вернулись уже в постсоветскую Украину, и теперь две страны списывают ответственность за их реабилитацию друг на друга.
- Многие вопросы реабилитации, к сожалению, сейчас отданы на усмотрение местных органов власти, именно они выносят решение о реабилитации, - продолжает Арсений Рогинский. - А на местах зачастую не хотят этим заниматься.
ТАМБОВСКИЙ ВОЙ
Как происходит местечковая реабилитация, можно судить по Тамбовской области, где в 20-е годы прошлого века произошло крупнейшее в Советской России крестьянское восстание.
Казалось бы, вопрос с крестьянскими восстаниями решен давно - их участники реабилитированы еще указом Бориса Ельцина 1996 года: «Осудить политические репрессии в отношении крестьян - участников восстаний 1918-1922 годов; признать нарушением основных прав человека и гражданина репрессии в отношении участников крестьянских восстаний 1918-1922 годов и установить, что крестьяне - участники восстаний 1918-1922 годов не могут быть признаны участниками бандформирований». Но вот парадокс: участников восстания реабилитировали, а его предводителей - нет.
- На тот момент крестьяне бунтовали по всей России: в Пензе, Ярославле, Медыни и других областях, возмущенные жестокой продразверсткой, отнимавшей у людей почти весь хлеб, - рассказывает краевед Маргарита Зайцева. - Однако именно тамбовское восстание было наиболее мощным в силу того, что крестьянская армия сплотилась вокруг Александра Антонова, поэтому восстание часто называют Антоновским. Несмотря на то что я родилась и всю жизнь прожила в Тамбове, об Антонове впервые услышала только в 90-е. Причем говорили о нем как о бандите. Вопрос: как бандиту удалось сплотить вокруг себя около 50 тысяч человек? Посвятив изучению архивов десятки лет, сегодня я понимаю, что Антонов отнюдь не был бандитом. Какой же он бандит, если зачастую даже не казнил пленных красноармейцев, а отпускал после профилактической беседы?
| ПАРАДОКС Участников Антоновского восстания реабилитировали, а его предводителей - нет! |
|---|
Реабилитировать крестьянского лидера тем не менее до сих пор не удается. Хотя с точки зрения права его случай идентичен случаю с царской семьей. Потомкам Николая II не удавалось добиться реабилитации несколько лет: им отказывали на том основании, что царская семья была расстреляна не по приговору суда, а, так сказать, в самодеятельном порядке. Такой вот юридический казус: раз официально не репрессированы, то не могут быть и реабилитированы.
- А с ближайшими соратниками Антонова история вообще анекдотичная, - продолжает Маргарита Зайцева. - Когда я подала в суд заявление о пересмотре их дел, мне отказали: якобы в документах «имеется достаточно доказательств обвинения в... организации бандформирований». И привели в доказательство заключение уполномоченного ВЧК от 8 июля 1921 года. Я хочу доказать, что люди не являются бандитами, а мне отказывают на основании того, что 90 лет назад их сочли таковыми. Замкнутый круг...
- Я много лет занимаюсь защитой прав человека и уже привыкла к тому, что всего надо добиваться. Само государство ничего не желает делать, - отмечает глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева. - Проблема эта настолько огромна, что постоянно напоминает о себе. В России, наверное, нет семьи, в которой не было репрессированных в советские времена - от раскулачивания до расстрела. Поэтому желающих добиться справедливости и увековечить память у нас достаточно. Если это не сами жертвы, то их дети и внуки.
УВЕЧИТЬ ЛЕГКО, УВЕКОВЕЧИТЬ ТРУДНО
Иногда энтузиасты добиваются успеха. Пример - пенсионер Владимир Овчинников из Боровска, которому удалось реабилитировать 190 своих соотечественников - участников идентичного тамбовскому крестьянского восстания.
- Когда я начал заниматься этим вопросом, меня поразили цифры, - вспоминает Овчинников. - В целом по Боровскому району пересмотрено всего 27% дел репрессированных. То есть 73% так и остаются осужденными! И уж наверняка многие из них - невинно, ведь за годы репрессий в Боровске был осужден каждый четвертый. Оцените масштаб несправедливости! Я поехал в Калужский областной архив и изучал его больше года, после чего обратился в областную прокуратуру. 15 месяцев длилась моя переписка с этим учреждением - набралась огромная кипа бумаг. И только после обращения в Генеральную прокуратуру проблема решилась.
Если обелить память о жертвах государственного террора все-таки удается, то увековечить ее зачастую оказывается неразрешимой задачей. Три раза в Тамбове пытались поставить памятный камень антоновскому движению, и три раза камень убирали по распоряжению местных властей.
В Самаре в октябре 2012 года из парка Гагарина в неизвестном направлении исчез мемориал жертвам политических репрессий, открытый там в 1990 году. Все тот же Владимир Овчинников из Боровска уже много лет тщетно пытается добиться установки в родном городе памятника жертвам политических репрессий.
- Проект мы разработали вместе с известным скульптором из Обнинска Сергеем Лопуховым. Он представляет собой несколько колонн, сломанных в верхней части, что символизирует сломанную жизнь, а вверху птица - как символ человеческой души, - рассказывает Овчинников. - В поддержку памятника подписались 429 жителей Боровского района. Однако сколько раз я ни подавал проект в районное собрание, отклика нет. А почему бы не поставить памятник? Ведь у стольких людей погибли родные и даже некуда прийти на могилу. Тогда как памятников Ленину в маленьком Боровске целых три...
Почему так происходит? По мнению правозащитников, причины тут не только бюрократические, но и политические.
- Общество расколото настолько, что мы до сих пор не решили для себя: была ли легитимна советская власть в свои первые годы или она совершила государственный переворот? Является ли наше сегодняшнее государство продолжением Советской России или мы начали с чистого листа? - рассуждает Арсений Рогинский. - Пока не будет найден консенсус, реабилитационный процесс обречен на тяжелые проволочки.
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Старший научный сотрудник Музея истории города Оренбурга Людмила Верховых:
- Процесс увековечивания памяти репрессированных исключительно важен для живых. Прежде всего для молодых. Ведь сидели и люди, которые стали гордостью России: певица Лидия Русланова, актер Георгий Жженов, академик Сергей Королев. Ведь сидел и он! Относился к политическим заключенным, и у него попросту отбирали пайки. Он буквально умирал от голода. Спасло будущего академика лишь то, что вслед за ним в лагерь попал бывший директор его завода. Директору удалось защитить Королева. Случись по-другому, и история освоения космоса пошла бы по американскому сценарию.
Марина Алексеева, Ольга Мялова
