«В рамках Парада премьер к открытию Новой сцены Театра им. Е. Вахтангова» 16-го января мастерская Римаса Туминаса (режиссерский факультет Театрального института им. Б. Щукина) представила дипломный спектакль своей выпускницы Гульназ Балпеисовой «В Париже», поставленный по рассказам И.А. Бунина: «В Париже», «Муза», «Ида», «Солнечный удар», «Мадрид».
Это событие примечательно еще и тем, что знаменитая «Щука» набирает режиссерский курс только раз в пять лет и в следующие пять лет мы таких премьер не увидим. Более того, выпуск 2016 года первый, набранный и воспитанный самим Римасом Туминасом за время его работы в Москве.
Постановка произведения, не предназначенного для сцены, – дело обычное, но насколько сложно «ставить» именно Бунина? Бунин говорит тихо и спокойно, иной раз очень спокойно, что, например, нередко отвращает от него подростков, которым нехитро скармливают Бунина в школе. Способна ли вынести легкая проза изящных новелл слепящий свет софитов? Такую задачу пришлось решить молодому режиссеру и он, точнее – она, ее по-своему решила.
То, что у Бунина только подразумевается, подозревается или может быть додумано читателем, или описывается в двух словах, или, как не странно, вообще отсутствует, в спектакле вынесено на первый план, из этого сделаны самые яркие и запоминающиеся сцены: убийство из ревности, секс на пианино, удушение проститутки.
Если в рассказе «Муза» ружье всего лишь «зачем-то», оно то самое ружье, которое так и не выстреляло, то на сцене герой хватает стул и стреляет из него. Если в рассказе «Мадрид» герой только произносит два раза (и то в шутку), что убьет, то в спектакле все живее – душит, а потом плачет (так незамысловато одинокий мужчина превращен в маньяка). Ида уже не «надышавшаяся снежным воздухом», а пьяная и размахивает бутылкой, произнося слова «композитора», который, собственно, и пьян в рассказе (так их образы сливаются, в этом очевиден какой-то художественный замысел, что зрителю всё же предстоит разгадывать самому). «Консерваторка» с вычурным именем (Муза Граф), однако в «серой шляпе», «сером пальто», «серых ботиках» и «серых чулках», которая «заварила чай и перетерла чашки», а «долгую осень провела, не скучая в будничных заботах, за чтением», превращается в эффектную даму в красном, чьи пикантные телодвижения не оставляют место фантазии.
Мягче всего представлен рассказ «В Париже» – его трагичность и трогательность не пострадали от попыток все сделать явным. Даже бережно сохранен контраст «черных волос», «черных глаз», «черного платья» героини с белизной ее тела. Нет, нам не покажут «белый сильный живот и белые тугие бедра», здесь все прикроет белая сорочка. Спасибо режиссеру за это. Достаточно будет видеть, как наскоро подмывается молоденькая проститутка из рассказа «Мадрид».
Впрочем, этим сегодня уже никого не удивишь и даже расценить как эпатаж такие авторские прочтения сегодня вряд ли возможно. Режиссер, очевидно, это понимает, поэтому сцена подмывания представлена комично. За это тоже отдельное спасибо – ведь смотреть на такое серьезно или с восторгом, или задумавшись невозможно, а шока оно уже не вызывает, остается только смеяться. Спасибо режиссеру, что он понимает это, хотя и заставляет актеров вспомнить – почему во времена оные их хоронили за оградой кладбища. Становится странно, почему, например, тактично опущено то откровенное, что есть у самого Бунина, например, упоминания о лесбийских отношениях «Мур и Анели», наверное это оказалось слишком экстравагантным для молодого режиссера?
Так что же это? Что помогло перенести Бунина на сцену? Конечно же, та самая муза современности – ирония. Куда без нее? Попробуй теперь прочти Бунина, не подозревая, что он имел в виду совсем не то, что писал. Недосказанности нет, открытого финала нет, все наружу, на передний план, все в лицо зрителю, однако двойное дно иронии нельзя не сохранить – тогда это уже будет не современно.
Роман Платонов.
