Когда-то давно она влюбила в себя полстраны, сыграв в «Княжне Мэри», «Разных судьбах», «Деле №306», «Олеко Дундиче», «Зеленой карете»... Красавица с огромными серыми глазами, с невероятной силой притяжения, актриса, не похожая ни на кого. Ее портрет находится в Таллинской картинной галерее, фарфоровая статуэтка «девушки, завязывающей пуанты», сделанная с нее, хранится в Русском музее, а копии и сегодня можно встретить в комиссионных магазинах.
- Татьяна Людвиговна, итак, в прошлом году вы отметили 85-летие, полвека как играете на сцене. Какой подарок был самым значимым?
- Подарков удивительных было столько... Я получила высшую театральную премию Санкт-Петербурга «Золотой софит» - «За творческое долголетие и верность театру». Сыграла премьеру «Деревья умирают стоя» по пьесе испанского классика Алехандро Касоны. Знаменитая пьеса, и роль шикарная - Эухения. Ее играла когда-то Раневская... Каждый раз - полный аншлаг! Зритель так хочет смотреть о простых и волнующих всех вещах, о людях, о семье, о любви. Без всяких выстрелов и убийств... А одним из самых дорогих подарков стал такой. У нас на площади перед театром есть аллея именных кресел выдающихся людей театра. Среди них есть, например, персональное «кресло Донатаса Баниониса», «Камы Гинкаса»... А теперь есть «Татьяны Пилецкой». После большого торжественного вечера меня посадили на это кресло. А внизу на сиденье надпись: «А судьбы у всех разные!»
- Кстати, в афишах до сих пор пишут «Пилецкая Татьяна Львовна», хотя вашего отца звали Людвигом. Сказались суровые реалии советского времени?
- Еще бы! Отчество пришлось поменять, потому что были тяжелые времена, и мою семью это коснулось очень серьезно. Брат погиб на фронте, отца арестовали, квартиру отобрали. Я была на грани высылки, на грани того, что вообще вся моя биография и жизнь пойдут под откос. Но, слава тебе господи, все обошлось.
- Странно... Ведь, например, ваш дед, Егор Федорович Урлауб, был известным художником, академиком живописи, его картины - в Русском музее и Третьяковке.
- Нет, это не спасало абсолютно. Ну что вы! Мои предки по папиной линии - Урлаубы - приехали в Россию в 1837 году. И все они - и мой папа, и дедушка - родились здесь, в Петербурге. Казалось бы, какое отношение имеют они к немцам? Имя, фамилия? Ну и что?! Но отец получил срок и до 1958 года отбывал его в городе Краснотурьинске только за то, что он немец по национальности. Его спасло то, что он был удивительно талантливым человеком. Он ставил спектакли в местном Доме культуры, и, думаю, это помогло ему выжить.
- У вас такая богатая родословная. Что вас саму из узнанного о предках больше всего поразило? Великая и невероятная прапрабабушка Луиза?
- Вы все знаете! Луиза Кессених, конечно, уникальная личность. Бесстрашная, с авантюрной жилкой! Во время войны с Наполеоном, скрыв свой пол, в составе прусской армии воевала против французов. Была трижды ранена, в битве при Ватерлоо лишилась правой руки, но дослужилась до чина уланского вахмистра. Выйдя на инвалидный пенсион, переехала жить в Петербург. Вышла замуж, причем хватило у нее энергии и мужества троих детей родить, открыть знаменитый танцкласс на Фонтанке у Измайловского моста и «Красный кабачок» - трактир на десятой версте Петергофской дороги. Между прочим, воспетый Пушкиным и Лермонтовым...
- Интересно, а в Германии она стала героем? Память о ней чтут?
- Сейчас уже нет, конечно. А раньше - да. О ее подвигах писали газеты, называли «второй Надеждой Дуровой». До сих пор в одном из музеев хранится чашка с ее изображением, которую Луиза подарила снаряжавшей ее на войну королевской семье. Мне из Германии прислали снимок этой чашки.
- Героическо-авантюристическая жилка прапрабабушки передалась вам?
- Ее гены проявились только, пожалуй, в способности к верховой езде, которая мне очень легко давалась. Более того, югославских актеров, снимавшихся со мной в фильме «Олеко Дундич», я даже учила скакать верхом. А в остальном... У меня абсолютно нет авантюрной жилки, я не сильный человек. Но способна на решительные поступки. Так в свое время я ушла из кино в театр - потому что стали мало предлагать интересных ролей. И это был шаг очень серьезный - я ведь не играла никогда на сцене, у меня не было драматического образования. Да еще в такой, как ленинградский Ленком. Это был немалый риск!
- Но он оправдался - «на вас» ходили и ходят...
- Я очень благодарна, что меня помнят, знают и, как это ни парадоксально, еще на улицах узнают. Причем не только питерцы.... Могу рассказать очень интересный эпизод. Недавно в Таллине у меня был творческий вечер. Дело все в том, что в 1937 году Кузьма Сергеевич Петров-Водкин нарисовал мой портрет. Называется он «Портрет Татули, или Девочка с куклой».
- Эта картина хранится в Таллинской картинной галерее.
- Правильно! И вот на мой творческий вечер заведующая отделом русской живописи привезла этот портрет. Причем под охраной... Сама его установила, рядом стояла, не разрешала даже фотографировать. Я прикоснулась к своему изображению с 1937 года первый раз, представляете?! Была растрогана до слез.
- Вас рисовал Петров-Водкин, другой известный художник Алексей Пахомов с вас сделал знаменитую статуэтку в фарфоре «Юная балерина», хранящуюся в Русском музее. Почему они в качестве модели выбрали именно вас?
- Мои родители очень дружили с семьей Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина (он даже был моим крестным), часто у них гостили, а там бывал Алексей Федорович Пахомов. Он в тот момент решил себя попробовать в скульптуре. Его первая работа называлась «Мальчик с противогазом», а вторая - «Юная балерина»... А почему выбрали меня? Мы же общались. Я училась в балетной школе, какое-то изящество, вероятно, привлекло.
- Мечтали о карьере балерины?
- Нет, это мой погибший на войне брат Володенька хотел. В ночь, когда уходил на фронт, он положил мне под подушку семь слоников (они до сих пор стоят у меня на пианино!) и книжку «Основы классического танца». И написал: «Татьяна! Будь хорошей балериной». Но настоящей балериной я никогда в жизни не стала бы.
- Но почему?
- Во-первых, я была лентяйка, а балет - это адов труд. Во-вторых, некую роль сыграла, конечно, война. Наше училище почти на четыре года эвакуировали на Урал, в глухую деревушку Нижняя Курья. Постоянный голод, морозы под 40 градусов... Вы же понимаете, какие там могут быть занятия. Ну а главное - меня все-таки тянуло именно в драматическое искусство. Как только у нас в хореографическом училище открылся драмкружок, я первая прибежала туда и вскоре сыграла Снежную королеву. Будучи второклассницей, представляете?! Конечно, училище я окончила и после эвакуации даже некоторое время танцевала в кордебалете Театра музкомедии, но уже тогда стала понемножку сниматься в кино.
- Правда, что вашей киношной карьере весомо поспособствовал Александр Вертинский?
- Это вышло совершенно случайно. Нас познакомила общая знакомая, и на первой же встрече (а я уже снялась в «Пирогове» и еще нескольких фильмах) Александр Николаевич настойчиво, а он слегка картавил, говорил: «Гаубчик, гаубчик... С такой внешностью вам надо, надо сниматься в кино!» Позже он настоял, чтобы я попробовалась в картину «Княжна Мэри». Взял у меня фотографию и сам отвез на студию имени Горького режиссеру Анненскому. Меня вызвали и - можно так считать, конечно, - с его легкой руки я снялась в этой роли. За что Александру Николаевичу благодарна всю жизнь.
- Настоящую славу вам принес фильм Леонида Лукова «Разные судьбы»?
- Этот фильм действительно мне многое дал, но роль Тани Огневой в какой-то степени вышла мне боком. С одной стороны, пришла слава, с другой... режиссеры почему-то посчитали, что я могу играть только отрицательные роли. И это не очень положительно сказалось на моей кинокарьере. Вот почему я в итоге и ушла в театр... Нужно было переубеждать режиссеров, доказывать, что я могу играть другое. Вообще такова наша профессия актерская - надо всю жизнь доказывать, что ты что-то можешь.
- Насколько я знаю, вам приписывали романы с самыми известными красавцами страны - Олегом Стриженовым, Георгием Юматовым, Юлианом Паничем...
- И Марка Бернеса прочили, и даже Вертинского. Это же неизбежно, когда хочется поговорить об актрисе. Популярный человек - почему о нем не поговорить? Я же не буду опровергать это в прессе. Зачем? Говорят и пусть говорят.
- Если оглянуться назад, какие работы в кино для вас особо ценны на сегодняшний день и почему?
- Мне очень дорога одна из последних картин - «Вербное воскресенье». С Катей Гусевой, Катей Вилковой, со Светочкой Ивановой и Юрочкой Батуриным. Замечательные партнеры и очень хороший режиссер Антон Сиверс, который своим стилем работы очень напоминает мне Григория Михайловича Козинцева, моего первого режиссера. И моя роль мне близка - ведь там я сыграла бывшую балерину. Можно сказать, вспомнила свою первую профессию.
- В список своих любимых картин включили бы «Мать», «Невесту», «Зеленую карету», «Разные судьбы»?..
- Безусловно. А чем они мне дороги? Любая роль для меня ценна прежде всего интересным характером, неожиданными поворотами в судьбе героини. Бесхарактерного человека играть не соглашаюсь никогда. Тем более сейчас, когда у меня за плечами более сорока картин. А то, знаете, как иногда предлагают, глядя на год рождения?
- ?!
- «Это Милочка говорит. Мы хотим вам предложить роль...» - «Хорошо. Пришлите сценарий». Получаю, читаю: «Из дома вывезли в коляске преклонного возраста неходячую старушку. Она говорит: «Везите меня помедленнее, здесь так много ухабов...» Это роль? Прежде чем приглашать актрису, сначала узнайте, чем она занимается. Ткните на кнопочку - в интернете вся информация есть. «Как? Вы еще работаете?» Я работаю в двух театрах - «Балтийский дом» и «Приют комедианта», играю в больших спектаклях. Но кино люблю и могу сыграть даже эпизод. Имя себе уже не надо делать, слава тебе господи. Но не такую же ерунду.
- Сегодня артисты катаются на коньках, осваивают цирковые номера. Но часто смотришь фильмы с их участием и - не цепляет. Как думаете, что не так?
- Вы сами, наверное, часто видите: когда актриса или актер делают вид, что плачут, а из глаз - ни слезинки. Я играю в спектакле «Деревья умирают стоя» финальную сцену... Казалось бы, далеко зритель, можно обойтись без слез - просто сделать вид, что переживаю. Но я каждый раз после финальной сцены прихожу за кулисы и рыдаю. То есть какое-то время еще там, не могу выскочить из этого состояния. И слышу, как зритель в зале хлюпает... А если я сделаю вид, кого это заденет? Нет, надо выкладываться по полной. Играть надо только сердцем, только на разрыв аорты.
- Недавно вы признались, что самое большее, что вас может расстроить сегодня, - это когда мало работы. Неужели?
- Самое страшное для актера - это невостребованность. Сколько мы знаем примеров актеров, которые погибли именно из-за этого. Возьмите Извицкую, Юматова... Много! И поэтому я не могу лежать на диване и смотреть телевизор месяцами. Когда у меня не было такой уж большой загрузки, я пошла в архивы, раскопала свое генеалогическое древо с 1570 года, написала три книжки. Хотя я не поэт, но у меня около ста стихов. Откуда они вдруг рождаются, я не знаю, но... Я пока еще хочу что-то делать. Недавно позвонили из Москвы - хотят снять документальный фильм обо мне. Так что я все время в такой хорошей и доброй круговерти моей профессии.
Андрей Колобаев
Фото РИА «НОВОСТИ»
