Лариса Долина на нашей эстраде - непререкаемый авторитет. А такие люди напрасными словами не увлекаются. Вот и Лариса Александровна дает интервью крайне редко. Но уж если говорит, то не в бровь, а в глаз. Ведь к ее словам прислушиваются.
- Лариса Александровна, на прошлой неделе началась продажа билетов на Евровидение в Копенгагене. Несколько лет назад вы были в составе жюри от российской стороны. Как теперь оцениваете этот конкурс?
- По-моему, это конкурс оригинального жанра между теми, кто может извлекать хоть какие-то ноты. По-настоящему поющими за всю более чем полувековую историю Евровидения там были участники только самых первых конкурсов, когда там пели группа ABBA, Селин Дион. Потом все как-то сместилось в другую сторону - в сторону эпатажа, и призовые места стали получать люди в масках. После победы на Евровидении группы «Лорди» (очень экстравагантная финская группа. - Ред.) я отношусь к этому конкурсу с гораздо меньшим интересом, чем раньше.
- А что происходит в российском шоу-бизнесе сегодня?
- Главная проблема в том, что мы сильно отстаем от всего того, что происходит в музыке в Европе и в Америке, - от тенденций, направлений, вкусов. Наши артисты очень сильно зависят от продюсеров, которые стремятся заработать на своих подопечных как можно больше денег. Исполнитель, который что-то собой представляет, таким образом оказывается в цепях, у него руки скованы. Он хочет заниматься одним, а его ставят в рамки коммерческих интересов, загоняют в стандарты формата. Получается замкнутый круг.
- Можно ли что-то изменить?
- Я бы хотела, чтобы публика эволюционировала. Но когда слушаешь некоторые радиостанции, волосы встают дыбом от той музыки, которую навязывают слушателю. Если люди сегодня признаются, что им не нужны симфонические концерты, опера, то это говорит об их ограниченности. Там столько глубины - это как книжку почитать хорошую. И мы, музыканты, должны стремиться диктовать свои вкусы, потому что мы в этом разбираемся больше, - во всяком случае, я мечтаю об этом. Правда, наверное, для этого должно смениться целое поколение.
- Наши артисты почти неизвестны на Западе. А вы, например, с вашими вокальными данными могли стать второй Эллой Фицджералд?
- Нет, никогда ни второй, ни третьей, ни даже десятой я бы не стала в Америке. Это совсем другая страна. И по интеллекту, и по музыке, по всему она всегда шла впереди и идет вперед. Когда ты популярен в России, тебя знают только в России; когда ты популярен в Америке, тебя знают во всем мире. Там очень много талантов. И хотя многие мои родственники уехали, моя карьера должна была состояться здесь. И у меня в России есть свое, совершенно определенное место.
- Изначально вы джазовая певица, но наивысшей точки популярности достигли с «Погодой в доме». Не надоела вам эта сугубо эстрадная песня за столько лет?
- Для того чтобы спеть «Погоду в доме», мне надо было ее полюбить. Это был период, который касался моей личной жизни, и эта песня пришлась так кстати, что я сразу ее полюбила и люблю по сей день. Я пою ее более 15 лет, и если вдруг публика чувствует, что я собираюсь уйти без нее, мне кричат из зала: «Погода, погода!» Я никогда не буду петь, если отношусь к песне без сердца, без души, - это будет просто фарс.
- Вы сделали блестящую карьеру, состоялись на эстраде. А можете назвать себя человеком не только состоявшимся, но и состоятельным?
- Я себя никогда в жизни не считала богатой. Наверное, потому что росла и начинала работать в Советском Союзе, к баловству не привыкла. Да что там лукавить: большую часть жизни я прожила в нищете! И лишь после «Погоды в доме» стала более-менее прилично зарабатывать.
- Мало кто знает, что ваш голос звучит более чем в 70 фильмах...
- Во многих из них меня невозможно узнать, поскольку мне там надо было не себя показывать, а быть продолжением роли, которую озвучиваю. Хотя и немного обидно, что многие режиссеры мою фамилию в титры не вставляли. В четырех фильмах я есть в кадре, в «Мы из джаза» играла темнокожую певицу. Кстати, во время съемок я была беременна, на шестом месяце, а мне надо было ходить по высоким лестницам на каблуках, да еще в камеру смотреть, а не под ноги. Карен Шахназаров забирал меня из роддома, где я лежала на сохранении, под расписку, увозил и привозил назад. Но настроение у меня, конечно, было замечательное - там снимались такие артисты!
- Ваш папа работал строителем, мама - машинисткой. Как они отнеслись к тому, что вы вдруг решили быть певицей?
- Они были против. Я даже была вынуждена ненадолго убежать из дома на гастроли, чтобы родители успокоились. Хотя ко мне самой понимание того, что хочу быть артисткой, пришло не сразу - было время, когда готовилась стать переводчицей.
- В итоге довольны тем, как сложилась судьба?
- Не могу гневить Бога - довольна. Я прошла через многие страдания, через разные испытания, но нашла себя, свой образ, своего слушателя. И сегодня мне кажется, что годы идут вспять. Это чувство усилилось после появления на свет внучки Сашеньки. У меня такое ощущение, будто я сама ее родила. Но дочери сказала: «Не смей учить ребенка, чтобы она называла меня по имени, - только бабушка!»
Григорий Филиппов
Фото PHOTOXPRESS
