Казалось бы, «еще вчера» Дмитрий Харатьян стойко ассоциировался с образом обаяшки-блондина с васильковыми глазами, романтика с гитарой, героя-любовника, красавчика-гардемарина и спасителя России в одном лице. Бесшабашный, легкий, страстный, улыбчивый, открытый, искренний... Он мог себе позволить, например, во время живого концерта выскочить под песню «Не вешать нос!» на лихом скакуне прямо на сцену и этим ошарашить зал.
Но как быстро летит время! Конечно, актер по-прежнему всеобщий народный любимец. Но не только за прошлые заслуги. Еще несколько лет назад Дмитрий признался, что «все в его жизни идет правильно и по нарастающей» – и с этим трудно поспорить. Сегодня народный артист Дмитрий Харатьян – популярный телеведущий, президент фестиваля визуальных искусств «Орленок», с успехом гастролирует по стране с новым мюзиклом Максима Дунаевского «Любовь и шпионаж», где его партнерша – невероятная Лариса Долина. Не только сам активно снимается в кино, но сейчас еще и продюсирует новую картину «Форт Росс», которая скоро выйдет на экраны.
– Дмитрий, это правда, что сюжет этой картины перекликается с историей вашего прапрапрадеда, который жил на Аляске?
– Как мне удалось недавно выяснить (причем, документально!), он там не только жил… Он в свое время покорял Америку и даже был управляющим на одном из аляскинских островов.
– Крутые у вас предки… Так вот откуда, оказывается, корни! Эко в вас, однако, всего понамешано: блондин, армянин, прапраправнук «губернатора Борнео»…
– (Смеется.) Сам удивляюсь… Но фильм не об этом. «Форт Росс» – это русская крепость, до сих пор, кстати, существующая. Основана в Калифорнии, на берегу Тихого океана в 1812 году, то есть в прошлом году ей стукнуло ровно двести лет, и именно ей посвящена картина. По замыслу – это большое историко-приключенческое кино с элементами фантастики. Молодой тележурналист Дмитрий Климов по заданию редакции едет в «Форт Росс», а в результате через iPhone попадает в прошлое – в 1820 год, когда процветало это поселение, тогда еще принадлежавшее России. Фильм снимает Юрий Мороз по роману Дмитрия Полетаева, моего однокурсника по театральному училищу.
– Ваши герои на экране давно стали синонимами таких святых понятий, как любовь, добро, дружба, патриотизм… А в жизни вы тоже романтик и патриот?
– По большому счету – да! Ценю благородство и настоящую дружбу. Верю в лучшее и доброе в каждом человеке.
– Вас изначально занесло в любимый зрителями жанр приключенческого кино, в амплуа романтического героя. Не будете отрицать, что некоторая доля везения в вашей кинокарьере присутствует?
– Даже «не некоторая»… Вообще, на мой взгляд, везение в актерской судьбе, как ни в какой другой, играет первостепенную роль – без фортуны, удачи этой профессии не существует. И я не исключение. Кино меня выбрало. Мне было 15 лет, я еще не знал, кем буду, и уж точно не думал становиться артистом. Увлекался спортом – гонял в хоккей и футбол, играл на гитаре в вокально-инструментальном ансамбле. Но так повернулась судьба, вмешался тот самый господин Великий Случай. Случайно узнал, что режиссеру Владимиру Меньшову, который задумал снимать фильм «Розыгрыш», был нужен парень, умеющий играть на гитаре и петь. Из интереса пошел на «Мосфильм» с гитарой через плечо и спел, через какое-то время был утвержден на главную роль. И утром 10 января 1977 года (даже дату запомнил) – сразу после выхода фильма, как говорится, «проснулся знаменитым»... Опережая очень частый следующий журналисткий вопрос, «не заболел ли я часом знаменитой «звездной болезнью», говорю честно: что-то вроде этого было.
– ?!
– Ну не готов я оказался к такому! На меня показывали пальцем в транспорте. Впервые (а мне было-то всего 16 лет) я менял по несколько раз номер телефона! И это были только «цветочки». Поначалу нравилось. Потом понял, что у славы и популярности есть другая сторона медали. И стал тяготиться своей известностью… После окончания средней школы я снялся в картине "Фотографии на стене". Пытался поступить в «Щуку», но из-за своей абсолютной неподготовленности провалился. И… уехал в Центральные Кызыл-Кумы.
– Зачем?
– Открою великую тайну: искал золото, бриллианты... (Смеется). В марте 1978 года устроился в геолого-поисковую партию и поехал рабочим второго разряда искать золото и серебро. Два месяца мы жили в палатках в пустыне. Вставали в 4 утра и шли в маршруты, снимать показания. А вокруг – каракурты, змеи, скорпионы, фаланги… Экзотика! Это был такой кайф! Физически было очень тяжело, но дух романтизма нам помогал… Сразу по возвращении из пустыни я поступил в Щепкинское театральное училище.
– Еще какие-нибудь необычные приключения, наподобие золотоискательства, выпадали на вашу долю?
– Необычные? В 24 года, будучи уже известным артистом и молодым папашей, я ушел в армию. Полтора года, как и положено человеку, который закончил высшее учебное заведение, я безо всякого блата отслужил в Москве. Но не в Театре советской армии и не в ансамбле Александрова, а в строевой части – военизированной пожарной охране МВД СССР. Моя воинская профессия – пожарный. Так что теперь и пожар могу потушить, если что…
– Пик популярности Дмитрия Харатьяна пришелся на 1989 год после «Гардемаринов» Светланы Дружининой?
– Куда, между прочим, я тоже попал совершенно случайно... На роль Алеши Корсака был утвержден мой друг Юрий Мороз. Но он тогда заканчивал последний курс ВГИКа, должен был снимать дипломный фильм и отказался от роли. Муж Светланы Дружининой, Анатолий Мукасей, посоветовал ей посмотреть «одного мальчика» по имени Дима Харатьян. Дружинина просто дала мне ноты, текст и попросила спеть. И когда я запел: «Весна без листвы, как жизнь без любви…», она сказала: «Это он»...
Между прочим, сейчас я отчетливо понимаю, что «Розыгрышу» я безумно благодарен еще по одной причине. Ведь та популярность, которая свалилась после роли Алеши Корсака в «Гардемаринах», оказалась просто сумасшедшей, сокрушительной. В провинциальных городках я выходить на улицу не мог, поклонницы меня разрывали на кусочки. По крайней мере, ездить в общественном транспорте перестал – стало опасно для жизни. Могли порвать как газету… (Смеется.) Это не преувеличение. Я скрывался от них, крыша чуть опять не уехала…Но я выстоял, потому что после «Розыгрыша» был готов к любым испытаниям славой.
– В этой картине не только много любви, страстей, патриотизма, но и драк, фехтования, скачек… В трюковых съемках вы обходились без дублеров?
– Разочарую вас. Я твердо уверен в том, что каждый должен заниматься своим делом. Конечно же, я с удовольствием участвую в трюках, которые мне по силам из-за моей подготовленности, например, в скачках, фехтовании, даже драках. 
А вот прыгать с Останкинской башни на асфальт я никогда не стану… В юности мне часто приходилось скакать верхом, но это не от моей большой любви к трюкачеству, просто, если бы в «Гардемаринах» за меня это делал дублер – мне бы остались одни крупные планы. На самом деле я всегда очень боялся лошадей. Лошадь – это живое существо, мало ли что ей в голову взбредет. Помню, однажды на ипподроме мы снимали проскоки для «Гардемаринов». Только включили камеру, моя лошадь, видимо, решила, что к финишу должна прийти первой, и как рванет вперед! Все закончилось тем, что я вылетел из седла, перелетел через ее голову и упал. А она поскакала дальше. Со стороны, наверное, зрелище было еще то. Меня накрыло плащом, я, путаясь в шнурках, вскочил на ноги, сорвал с головы этот плащ и с воплем: «Сейчас, подождите, все переснимем», – бросился догонять лошадь. Оператор потом мне признался: был уверен, что ему удалось запечатлеть «последний подвиг Харатьяна».
– Наверное, наивный вопрос, и все-таки. Гардемарины были такие дружные на экране. Почему они оказались не такими дружными в жизни?
– Потому что экран – это не жизнь. Кино – это работа. Вы что, со всеми дружите, с кем работаете?
– Одно время много писали о вашем увлечении алкоголем…
– Пресса этому уделяла гораздо больше внимания, чем я сам. Я не хочу сказать, что никогда ничего подобного не было, но есть и более запойные среди нашего актерского контингента. Но все это в далеком прошлом – в начале 90-х. Сейчас я веду здоровый образ жизни.
– Тогда же, в начале 90-х, другой яркий кинодебютант и «гардемарин» – Владимир Шевельков – неожиданно для всех заявил об уходе из кино на 10 лет и резко сменил профессию. Параллели прослеживаются?
– Не знаю, как было у Володи, но свой диагноз я поставил себе сам: кризис среднего возраста. Тем не менее, начало 90-х для меня было очень удачным: «Мордашка», «Виват, гардемарины!», «Гардемарины-3», «Черный квадрат», «На Дерибасовской хорошая погода...» В 1991 году меня назвали лучшим актером года. Я давал концерты – 200-300 раз в год. Конечно, уставал безумно, случались и страшные депрессии. Но мне хочется сказать о другом. Сразу после «Гардемаринов» Леонид Иович Гайдай предложил сняться в главной роли фильма "Частный детектив, или Операция "Кооперация". Этот фильм подарил мне новое счастье! На этих съемках в Одессе я познакомился с моей нынешней женой – Мариной Майко, с которой мы живем вместе уже (даже страшно сказать!) более 20 лет.
– Ваша женитьба расставила все по местам?
– Можно сказать, и так. А в 1998 году родился наш сын Иван. Тогда же впервые вышел на театральную сцену. В одной из первых антреприз в Москве – спектакле Миши Горевого по Стейнбеку «О мышах и людях» – мы с Александром Балуевым исполнили главные роли. Считаю, что все это веховые этапы в моей жизни.
– Кстати, почему вы – выпускник театрального училища – долгое время сцену игнорировали?
– Я закончил «Щепку», но театральным актером на момент выпуска себя не ощущал, считал своей "основной стихией" кино. Теперь понимаю – просто не был готов. Боялся, что я, весь такой известный и востребованный в кино, придя в театр, грубо говоря, облажаюсь. До театра нужно "дорасти". И мне потребовалось какое-то время. Следующей такой вехой считаю работу с Максимом Дунаевским и два мюзикла, в которых мне посчастливилось играть, петь, танцевать – «Веселые ребята» (по мотивам знаменитого фильма Александрова, к которому Максим Исаакович написал 12 новых песен) и совсем новый – «Любовь и шпионаж», где у меня просто удивительная партнерша – Лариса Долина.
– Дмитрий, хотя многие и считают вас «баловнем судьбы», наверняка и серьезные потери в карьере были?
– Пару раз терял хорошие роли в кино. Очень жаль, что меня не утвердил Никита Михалков в фильме «Родня» на роль, которую потом сыграл Олег Меньшиков. А самый мой главный проигрыш – … Пушкин. Марлен Хуциев в 1981 году хотел снять фильм о Пушкине. Когда меня позвали на пробы, я думал о любой роли, но только не о Пушкине. Блондин как-никак, типа Дантеса… И вдруг мне говорят: «Главная роль!» Я был уверен, что меня разыгрывают. Я спросил у девушки, представившейся ассистенткой Хуциева: «Вы меня живьем-то видели? Бакенбарды у меня вроде бы не растут и даже кудри не вьются». Но потом Хуциев объяснил, что видел меня в чьей-то дипломной работе. Я там в роли лейтенанта ехал на танке, весь испачканный, и был похож не на Пушкина, а на Ганнибала. Грим мне делали по пять часов, накладывали разные носы, клеили бакенбарды, делали большие губы. В результате получился натуральный Александр Сергеевич, как с картинки. Но на худсовете Госкино Хуциеву сказали: «Вы с ума сошли! Пушкин – гений русского народа, а тут какой-то подросток-четверокурсник, да еще с фамилией Харатьян». Тогда Хуциев из принципа отказался снимать другого актера. Фильм закрыли.
– Опять же из-за своей «иностранной» фамилии вы не сыграли у Карена Шахназарова в «Мы из джаза»…
– Когда худсовет просматривал мои пробы, и кто-то опять пошутил про фамилию, Шахназарову предложили: «Давайте еще кого-нибудь попробуем на эту роль, вот, к примеру, хотя бы Скляра». А у Карена от этого фильма зависела его судьба в кино: первая его картина провалилась, и фильм «Мы из джаза» был его последним шансом. Он не мог рисковать и утвердил Скляра. Хотя очень жаль этот фильм, потому что на пробах я был в ударе, играл свободно и легко и с артистами и с режиссером работал душа в душу.
– Рассказывали, что раньше секс-символ 80-х Дмитрий Харатьян в жизни был настоящим донжуаном, ездил на дорогой машине по городам и весям, заводил курортные романы с поклонницами...
– Да вы что! Это все сплетни! С поклонницами отношения у меня всегда были сдержанные: если тебе на шею вешаются, это не значит, что ты себя должен вести соответствующе. Я никогда не ставил себе задачи очаровать женскую аудиторию всей страны.
– Еще вам приписывают…
– Стоп-стоп-стоп! Честно говоря, лет мне уже много, всего и не упомнишь. Я вообще человек коммуникабельный, поэтому со всеми находил общий язык. И всем своим партнершам симпатизировал, порой был очарован, иногда даже увлекался – с кем не бывает. Они, возможно, тоже были в меня тайно влюблены, но меня в свои страсти не посвящали. Это в ранней юности у меня было много романов. А сейчас я закоренелый семьянин – причем моногамный.
– Говорят, что ваш характер не сахар. А ваша жена характеризует вас как «абсолютного деспота» в семейной жизни... Вы с этим согласны?
– Отчасти это так. Да, не сахар, но и не соль, и не перец. Я человек сложный, противоречивый и неудобный для долгого общения. Бываю замкнутым, занудливым, раздражительным... Жить вместе со мной долгое время – это тяжкое испытание, в некотором смысле даже подвиг.
– Вы влюбчивый человек?
– По жизни я влюбчивый человек. Влюбленность – это отдельное состояние. Это не любовь, не патология и не секс. Мне нравится, что я до сих пор могу влюбляться. В женщин я влюбляюсь как в красивую часть жизни.
– Какие, по-вашему, качества в женщинах самые важные?
– Женственность, обаяние, покладистость, нежность, умение по-матерински заботиться. Мне не нравятся женщины эпатирующие, которые нарочито публично стараются выделиться. Мне хочется покоя. А по армянским традициям дом – это единственное место, где можно обрести покой при жизни (ха-ха-ха!). Дома хочется отдыхать. Не просто валяться на диване, а полноценно отдыхать и душой, и телом.
– Публичная профессия обязывает поддерживать отличную физическую форму. Все-таки внешний вид актера – его бренд. Поделитесь секретом: как вам удается выглядеть моложе своих лет?
– Думаю, основная причина – это гены и отказ от дурных привычек. Умение следить за собой и позитивный взгляд на мир. Кроме того, я люблю все, что связано с движением, спортом. При нормальном раскладе два раза в неделю играю в большой теннис. По возможности посещаю бассейн, спортивный клуб, где и тренажеры, и массаж, и турецкая баня. Вот и все.
– Дома делаете что-нибудь по хозяйству? Кулинарите?
– (Шепотом) Скажу по секрету, только жене не говорите: готовить я умею, но дома этим не занимаюсь. Ну разве что символически: кофе сварю, чай... Ну-у-у, еще бутерброды могу себе сделать, яичницу с овощами и зеленью – в микроволновке. Мне повезло: жена хорошо готовит...
– В одном из последних интервью, вы сказали, что время превратило вас из романтического героя в обаятельного мерзавца.
– Ха-ха-ха! Это теперь мое новое киноамплуа... Я понимаю, что иду на большой риск, потому что зрителям это может не понравиться. Ведь они полюбили меня в образе положительного героя. Но измениться я все-таки решился и теперь, начиная с роли Ивана Долгорукого в «Тайнах дворцовых переворотов» Светланы Дружининой, играю исключительно обаятельных мерзавцев, мерзопакостных гаденышей и отпетых негодяев (мило улыбается). Хотя, как мне кажется, даже отпетые негодяи в моем исполнении, и те немного романтики…
– Вы трудитесь, и довольно успешно, на многих «фронтах»: снимаетесь, продюсируете, ведете замечательную передачу на телеканале «Культура», играете в театре, поете в мюзикле… Дмитрий Харатьян – обеспеченный человек?
– Все относительно, сами понимаете. Могу сказать, что самую большую денежную сумму я держал в руках, когда снимался в фильме Леонида Гайдая "На Дерибасовской хорошая погода..." Да что там сумму! Я держал в руках все казино! Шучу, конечно…
– В вашей жизни было много совпадений?
– Да, мою вторую жену зовут точно так же, как звали и первую – Марина Владимировна. Обе родились в июне, обе связаны с актерской профессией и обе из провинции. Но самое удивительное, что с дочерью от первого брака Сашей мы родились в один день! И год по гороскопу у нас совпал, мы оба "крысы"...
– Традиционный вопрос: ваши дети могут продолжить актерскую династию?
– Старшей дочери 28 лет. Саша с красным дипломом окончила экономико-статистический университет — МЭСИ – по специальности «Финансы, кредит и банковское дело», но сейчас хочет заниматься продюсерством. Надеюсь, когда-нибудь поработаем вместе. А вот младший, Ваня, в 6 лет снимался в «Андерсене» у Эльдара Рязанова – сыграл маленького Ганса-Христиана. Его случайно Эльдар Александрович увидел в Сочи на «Кинотавре», пригласил, сделал пробы. И снял. Сейчас Ване – 13. Он абсолютно творческий человек: играет на фортепьяно, сочиняет музыку, у него есть гибкость, пластичность. Артистичный, обаятельный. Словом, не без способностей. Но о его будущем говорить пока слишком рано. Для меня, как для отца, главное, чтобы он вырос нормальным человеком. Но пока школу еще надо закончить, а там с математикой – беда!
– Вам чуть за 50. Для мужчины-актера – прекрасный возраст. Можете перечислить самые счастливые нетворческие моменты за весь этот период?
– Самые глубокие и сильные ощущения для меня все же первые. Это первый велосипед, первая гитара и первый поцелуй. А самые более поздние счастливые моменты – рождение детей. На сегодняшний день самая главная для меня – роль отца. Она важнее всего.
– Мечта осталась прежняя – сыграть Гамлета на музыкальной сцене?
– Сегодняшняя мечта совершенно не романтическая. Амбиции в работе ушли на второй план. Не хочу ни "гамлетов", ни "королей лиров". Сейчас, когда есть опыт человеческих потерь, хочется только одного: чтобы все близкие и друзья были живы и здоровы. А в детстве у меня была мечта увидеть летающую тарелку и еще, чтобы не было войны. Казалось бы, какие давние абсолютно детские мечты, а для меня они до сих пор актуальны.
Андрей Колобаев
